Книга Жизни - Дебора Харкнесс (2014)

Он расположился под высокими окнами в кресле Савонаролы, похожем на трон римских императоров. Лампа освещала его сверкающие рыжие волосы с золотистым отливом. Их цвет напомнил мне перья Августы – охотничьей орлицы императора Рудольфа. Каждый дюйм мускулистой фигуры Болдуина был напряжен от гнева и сдерживаемой силы.

Я оглядела помещение библиотеки. Мы оказались не единственными, кого Болдуин позвал на эту незапланированную встречу. Возле камина пристроилась молодая женщина с белой, цвета снятого молока, кожей и черными колючими волосами. Казалось, она забрела сюда случайно. У нее были огромные темно-серые глаза и густые ресницы. Женщина принюхивалась, словно чуяла приближающуюся бурю.

– Здравствуй, Верена, – сдержанно поздоровался Мэтью.

Он рассказывал мне о дочерях Филиппа, настолько неуправляемых и жутких, что семья попросила его больше их не создавать. Однако Верена не показалась мне страшной. Ее лицо было спокойным и даже безмятежным. В отличие от Болдуина, держалась она без напряжения, а глаза искрились энергией и умом. Если бы не ее унылая черная одежда, Верену можно было бы принять за эльфийку.

Но потом я заметила рукоятку ножа, выглядывающую из-за голенища ее сапога на высоком каблуке.

– Wölfling[9], – ответила Верена.

Не очень-то теплое приветствие сестры, давно не видевшей брата. Впрочем, меня она наградила совсем ледяным взглядом, процедив:

– А-а, ведьма.

– Вообще-то, меня зовут Диана, – сказала я, ощущая волну гнева.

– Как я тебе и говорила: ошибиться было невозможно. – Верена, словно не замечая моего ответа, повернулась к Болдуину.

– Болдуин, зачем ты приехал? – спросил Мэтью.

– Я и не подозревал, что для приезда в отцовский дом мне требуется приглашение, – ответил он. – А если тебе нужно знать причину, то я приехал из Венеции встретиться с Маркусом.

Несколько секунд братья в упор смотрели друг на друга.

– Представь мое удивление, когда я увидел тебя здесь, – продолжал Болдуин. – И уж никак не ожидал, что твоя истинная, с позволения сказать, пара теперь доводится мне сестрой. Филипп окончил свои дни в тысяча девятьсот сорок пятом году. Почему тогда я чувствую кровную клятву отца? Обоняю и слышу ее?

– Спроси об этом кого-нибудь другого, и тебе расскажут.

Мэтью взял меня за руку, собираясь увести из библиотеки.

– Никто из вас не уйдет отсюда, пока я не узнаю, как эта ведьма удостоилась кровной клятвы мертвого вампира.

Угроза изменила тональность его голоса, заставив звучать ниже.

– Это не было обманным трюком! – с негодованием воскликнула я.

– Тогда чем? Некромантией? Гнусным заклинанием, воскрешающим мертвых? – спросил Болдуин. – Или ты вызвала дух Филиппа и заставила его принести клятву?

– Происходившее между Филиппом и мной никак не было связано с моей магией. От начала и до конца это было проявлением его щедрости.

Мой гнев продолжал распаляться.

– Тебя послушать – получается, ты видела его и говорила с ним. Такое просто невозможно.

– Только не для путешественницы во времени, – ответила я.

– Ты… путешественница во времени?! – изумился Болдуин.

– Мы с Дианой вернулись из прошлого, – пояснил Мэтью. – Из тысяча пятьсот девяностого года. Накануне Рождества мы находились здесь, в Сет-Туре.

– И вы видели Филиппа? – спросил Болдуин.

– Да. В тот год Филипп зимовал один. Он послал монету, велев мне приехать домой.

Находящиеся в библиотеке знали личный код Филиппа: если к письму с приказом была приложена одна из древних серебряных монет, от получившего требовалось беспрекословное подчинение.

– Вы были там в декабре? Значит, мы вынуждены еще целых пять месяцев выдерживать песнь крови Филиппа, – пробормотала Верена и ущипнула переносицу, словно у нее болела голова.

– Почему пять месяцев? – хмуро спросила я.