Книга Жизни - Дебора Харкнесс (2014)

– Много веков Филипп, Марта и я хранили эту тайну. Прежде чем мы обосновались во Франции, я создала много детей и искренне считала, что бешенство крови навсегда осталось в прошлом. Мои дети жили долго, не обнаруживая ни одного признака болезни. А затем я создала Мэтью… – Голос Изабо дрогнул; под веком появилась красная капелька, и Изабо смахнула кровавую слезу, не дав ей упасть. – К тому времени, когда я сотворила Мэтью, вампиры воспринимали моего производителя как мрачную легенду далекого прошлого. Ее рассказывали в назидание: вот что угрожает каждому вампиру, если им будет управлять необузданная жажда крови и стремление к власти. Нравы тогда были очень суровыми: если вампира всего лишь подозревали в бешенстве крови, его немедленно убивали вместе с его производителем и потомством, – бесстрастным тоном сообщила Изабо. – Но я не могла убить своего сына и не позволила бы другим сделать это. Мэтью не виноват, что ему передалась такая болезнь.

– В этом вообще никто не виноват, Maman, – сказал Мэтью. – Бешенство крови – генетическое заболевание, природу которого мы до сих пор не понимаем. Филипп поначалу отличался беспощадностью. Это обстоятельство и умение нашей семьи скрывать правду – вот основные причины, почему Конгрегация до сих пор не знает, что я подвержен бешенству крови.

– У них нет полной уверенности, но кое-кто из членов Конгрегации подозревает, – предостерегла сына Изабо. – Были вампиры, считавшие, что твоя сестра страдала не безумием, а бешенством крови.

– Герберт, – прошептала я.

– И Доменико тоже, – кивнула Изабо.

– Не надо авансом придумывать себе беды, – сказал Мэтью, пытаясь ее успокоить. – Я присутствовал на заседании Конгрегации, когда обсуждался вопрос о бешенстве крови. И ни у кого не возникло даже малейших подозрений, что я ему подвержен. Пока они считают, что бешенство крови осталось в прошлом, угрозы для нашей тайны нет.

– Должен вас огорчить. Конгрегация опасается, что бешенство крови вернулось, – сказал Маркус.

– Чем обусловлены их подозрения? – спросил Мэтью.

– Волной убийств, совершенных вампирами.

Мне вспомнился прошлый год и газетные вырезки, которые я видела в оксфордской лаборатории Мэтью. Загадочные убийства происходили по всему миру, и так продолжалось несколько месяцев. Расследование натыкалось на препятствия, и эти убийства привлекли внимание людей.

– Судя по всему, убийства прекратились еще в январе, однако Конгрегация до сих пор находится под впечатлением сенсационных заголовков, – продолжал Маркус. – Виновные так и не были найдены. Конгрегация не исключает, что в любой момент убийства могут возобновиться. Это я собственными ушами слышал в апреле от Герберта, когда впервые обратился с заявлением об отмене завета.

– Неудивительно, что Болдуин не горит желанием признавать меня своей сестрой, – сказала я. – Клятва Филиппа на крови непременно привлекла бы внимание к семейству де Клермон. Неизбежные вопросы. Вдобавок вас легко могли заподозрить в тех убийствах.

– У Конгрегации есть официальная родословная нашей семьи, где отсутствуют какие-либо упоминания о Бенжамене. Фиби и Маркус нашли семейные копии, и не более того, – сказала Изабо. – Филипп считал, что Конгрегации незачем знать об… опрометчивом поступке Мэтью. Когда Бенжамен стал вампиром, родословные Конгрегации хранились в Константинополе. Мы находились в далеком Утремере[12], изо всех сил стараясь удержать наши территории в Святой земле. Если мы уничтожили его имя на генеалогическом древе, кто бы об этом узнал?

– Неужели никто из вампиров в колониях крестоносцев не знал о Бенжамене? – удивился Хэмиш.

– Знали, но до сего дня дожила совсем горстка. А тех, кто посмеет усомниться в официальной версии Филиппа, – всего ничего, – ответил Мэтью, однако скептическое выражение так и не исчезло с лица Хэмиша.