– Сейчас. – Он протянул руку, призывая ее замолчать.

На троне, диване – в общем, на массивном сооружении, которое там стояло, – лежала гора алых подушек с золотыми кистями. Принц Кадар начал сбрасывать их на пол.

– Вот, – сказал он, когда трон обнажился, а на полу очутилось две груды подушек, – теперь мы оба можем расположиться с удобством.

Он одним движением сел, скрестив ноги, – она и мечтать не могла о такой грации! Затем жестом пригласил ее последовать его примеру. Путаясь в складках широченной рубахи, Констанс кое-как села. Принц снял с головы куфию вместе с обручем, украшенным бриллиантами, и небрежно положил на сиденье трона. Волосы у него были черные, шелковистые, на затылке они слегка завивались. Завитки не сочетались с суровым выражением лица, но усиливали его привлекательность. Правитель Маримона был настоящим красавцем!

– Так что вы хотели узнать?

– Что? – спросила Констанс, не сводившая с него взгляда. Опомнившись, она покраснела. – То есть… прошу прощения. – Она отбросила со лба спутанные волосы. – То есть, да, я действительно хотела спросить… о других пассажирах «Кента», об экипаже, о капитане Коббе. Не может быть, чтобы из всех выжила только я.

– Конечно. – Принц Кадар положил подбородок на сцепленные пальцы.

О чем он думает? Констанс поерзала на подушках. Почему он молчит?

– Ваше высочество…

– Нет. – Принц помолчал. – Вы в нетерпении. Простите, положение несколько… необычное. Я пытаюсь придумать, как лучше все объяснить.

– Предпочитаю чистую правду.

Ее замечание вызвало его пристальный взгляд. Оценивающий – да, именно так будет точнее.

Принц Кадар улыбнулся:

– А знаете, я нахожу вас… интересной.

Она не восприняла его слова за комплимент и все же вспыхнула.

– Знаете, – не думая, выпалила она, – я тоже нахожу вас интересным. – «Ну можно ли придумать что-нибудь глупее!» – То есть… я еще никогда не была знакома с принцем. – «Или безумнее». Погрустнев, она неловко улыбнулась. – В последнее время я действительно получила большой опыт в том, как справляться с обстоятельствами, если вы опасаетесь, что я закачу истерику, услышав то, что вы собираетесь мне сказать.

– После того что вам пришлось пережить, удивлен, что вы сохранили хоть какое-то самообладание, – возразил принц. – Ваша выдержка достойна восхищения.

– Нет, совсем нет. Поверьте, под моим пышным нарядом, – пошутила Констанс, – кстати, кроме него, у меня ничего нет – я дрожу, как желе.

Она не сразу поняла, что сказала двусмысленность. Он едва заметно покраснел и посмотрел на вырез ее рубахи. Ее слова его смутили. Констанс тоже смутилась, но решила не извиняться, вовремя сообразив, что лишь все ухудшит. Она велела себе поменьше болтать. Перестать суетиться. И не глазеть на принца.

– Итак, о крушении «Кента», – объявил наконец принц Кадар. – Во-первых, позвольте принести вам мои извинения. В тот день, когда корабль затонул, я уезжал из страны по государственным делам. Лишь после возвращения я смог уделить время последствиям кораблекрушения. К сожалению, весть о том, что вы выжили, лишь вчера была доставлена во дворец. И я сразу же начал действовать.

– Да, присланный вами чиновник действовал поистине молниеносно, – ответила Констанс, – хотя не скрою, вторая поездка по морю оказалась для меня более суровым испытанием, чем я думала. Боюсь, я больше не могу похвастать тем, что прекрасно переношу качку… Еще я жалею, что не смогла как следует отблагодарить Башира, деревенского старосту. Он и его близкие очень хорошо заботились обо мне.

– Не стоит беспокоиться. Я велел моему главному визирю позаботиться о том, чтобы жителей деревни достойно наградили. Не сомневаюсь, Абдул-Меджид сказал и сделал все, что нужно. Он самый… самый верный и преданный слуга нашей семьи.

Если Констанс что-то понимала в физиогномике, названный принцем Абдул-Меджид, несмотря на все свои достоинства, не является близким другом Кадара.