Времетрясение. Фокус-покус - Курт Воннегут (1997, 1990)

Судите сами: когда я учился в Чикагском университете после Второй мировой войны, Эд там тоже учился, хотя тогда мы не встретились. Когда я переехал в Скенектади, штат Нью-Йорк, и устроился на работу в рекламный отдел «General Electric», Эд тоже приехал в Скенектади – его пригласили на должность преподавателя в Колледж Союза. Когда я ушел из GE и перебрался в Кейп-Код, он появился в Кейп-Коде – приехал туда набирать людей для участия в программе «Великие книги». Там-то мы наконец и встретились, и уж не знаю, была ли на то Божья воля, но мы с Джейн, моей первой женой, возглавили проект «Великие книги».

Потом Эд уехал в Бостон и устроился в рекламное агентство. В то время я тоже работал в рекламном агентстве, причем не зная о том, чем занимается Эд. Когда он развелся со своей первой женой, у меня тоже как раз был развод. А теперь мы оба живем в Нью-Йорке. Но я сейчас говорил о другом: когда я написал Эду письмо, жалуясь на затяжной творческий кризис, он переделал его в стихотворение и отослал мне обратно.

В стихотворение не вошла фраза приветствия и первый абзац из письма, в котором я всячески расхваливал книгу «Читательский кризис» Дэвида Марксона, бывшего ученика Эда в Колледже Союза. Помнится, я еще высказался в том смысле, что Дэвиду не за что быть благодарным Судьбе: да, он написал отличную книгу, но в наше время хорошими книгами уже никого не сразишь. Что-то типа того. У меня не сохранилась копия моего письма в прозе. Но вот его стихотворный вариант:

Не за что быть благодарным Судьбе.

Когда мы уйдем, не останется уже никого,

Кто способен испытывать бурный восторг

От слов, расположенных на бумаге.

Никого, кто способен понять, как это классно.

Похоже, я болен. Моя болезнь

Чем-то сродни амбулаторной пневмонии.

Амбулаторный творческий запор —

Назовем ее так.

Каждый день я пытаюсь писать,

Но это напрасная трата чернил и бумаги.

Ничего стоящего не выходит.

Из «Бойни номер пять» сделали оперу —

Постарался какой-то молоденький немец.

В июне в Мюнхене будет премьера.

Я туда не поеду.

Мне неинтересно.

Мне нравится бритва Оккама,

Или закон экономии, согласно которому

Из всех объяснений какого-либо явления

Самым верным следует считать

Самое простое.

Дэвид мне подсказал объяснение.

И теперь я уверен, что творческий кризис —

Это то же бессилие, которое вдруг накрывает,

Когда понимаешь, что жизнь наших близких

На самом деле закончилась вовсе не так,

Как мы им желали – и так отчаянно болели за них…

Литература – это лишь вопли болельщиков на трибунах В поддержку проигрывающей команды.

Вот как-то так.

* * *

В общем, Эд переделал мое письмо, и это было действительно мило с его стороны. Кстати, вот вам еще одна замечательная история из жизни Эдварда Мьюира – из тех времен, когда он разъезжал по стране, набирая участников в проект «Великие книги». Эдард – малоизвестный поэт, время от времени его стихи публикуют в «The Atlantic Monthly» и в еще нескольких подобных журналах. Однако он почти полный тезка очень известного шотландского поэта Эдвина Мьюира, умершего в 1959 году. Люди, не особенно искушенные в литературе, иногда спрашивали у Эда: «Так вы тот самый поэт?» – имея в виду Эдвина.

Однажды какая-то женщина тоже спросила его: «Вы тот самый поэт?» – и ужасно расстроилась, когда Эд ответил, что нет. А расстроилась она потому, что ей очень нравилось стихотворение «Поэт укрывает спящего ребенка» – одно из самых ее любимых. А теперь внимание: это стихотворение написал американец Эд Мьюир.

12

Жалко, что это не я написал «Наш городок». Жалко, что это не я изобрел роликовые коньки.