Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

Однако для правильного использования догадок Кондратьева мы должны понимать, что он на самом деле говорил. Исследования, которые он проводил в 1920-е годы, были основаны на данных пяти передовых экономик за период с 1790 по 1920 год. Он не отслеживал непосредственно ВВП, а изучал процентные ставки, зарплаты, товарные цены, производство угля и стали и международную торговлю. Используя самые передовые статистические методы того времени – и двух ассистентов, должность которых именовалась «компьютеры», – он определил линию тренда на основе исходной информации. Он разделил данные на численность населения и выровнял их, используя девятилетние «скользящие среднестатистические коэффициенты», чтобы отсеять случайные колебания и более короткие циклы.

Результатом стал ряд графиков, которые выглядят как плавные синусоиды. Они показывают первый длинный цикл, начавшийся с появлением в Великобритании фабричной системы в 1780-е годы и закончившийся около 1849 года. Намного четче выраженная волна начинается в 1849 году: она совпадает с массовым строительством железных дорог, распространением пароходов и телеграфа по всему миру, затем входит в нисходящую фазу, когда в 1873 году разражается так называемая долгая депрессия, и завершается она в 1890-е годы.

Кондратьев полагал, что в начале 1920-х шел третий цикл. Он уже достиг своего пика и перешел в нисходящую фазу примерно между 1914 и 1920 годами. Однако эта нисходящая фаза была далека от завершения. Поэтому, предсказывал он, политический кризис, которым оказалась охвачена Европа с 1917 по 1921 год, не приведет к немедленному экономическому краху. Возможно шаткое восстановление, утверждал Кондратьев, перед тем, как наступит депрессия. Это полностью подтвердилось дальнейшими событиями.

В отличие от сегодняшних аналитиков с Уолл-стрит, Кондратьева не столько интересовали сами формы волн. Синусоиды, нарисованные им на миллиметровке, он считал проявлением каких-то более глубоких процессов, происходящих в действительности: последовательности чередующихся «фаз», которые для наших целей являются самым полезным инструментом для понимания пятидесятилетних циклов[54].

Рассмотрим подробнее фазы, описанные Кондратьевым. Первая, или восходящая, обычно начинается с бурного десятилетия экспансии, которое сопровождается войнами и революциями и в ходе которого новые технологии, изобретенные в течение предшествовавшего спада, быстро стандартизируются и внедряются. Затем начинается замедление, обусловленное сокращением капиталовложений, ростом сбережений и накоплением капиталов со стороны банков и промышленности; его усугубляет разрушительное воздействие войн и рост непроизводительных военных расходов. Тем не менее это замедление является частью восходящей фазы: быстрый рост лишь иногда прерывается короткими и неглубокими рецессиями.

Наконец, наступает нисходящая фаза, в течение которой товарные цены и доходность капитала падают. Капитала накапливается больше, чем можно вложить в производственную сферу, поэтому он направляется в финансовый сектор, в результате чего снижаются процентные ставки, поскольку широкое предложение кредита снижает цену заимствования. Рецессии становятся тяжелее и происходят чаще. Зарплаты и цены обрушиваются, и начинается депрессия.

Во всем этом нет притязаний ни на точное определение временной продолжительности событий, ни на то, что волны носят равномерный характер. Кондратьев подчеркивал, что каждая длинная волна протекает «в новых конкретно-исторических условиях, на новом уровне развития производительных сил и потому вовсе не является простым повторением предыдущего цикла»[55]. Если коротко, то это больше, чем просто дежавю.

И тут мы подходим к самому противоречивому аргументу Кондратьева. Он заметил, что начало каждого пятидесятилетнего цикла сопровождается событиями-триггерами. Я процитирую его полностью, несмотря на старомодный язык, потому что параллели с настоящим поражают: