Дворец ветров - Мэри Маргарет Кей (2012)

В вопросах не было нужды. Оба они ясно видели, в чем дело: очевидно, Джхоти сам оседлал своего коня, не желая будить саисов, и недостаточно туго затянул подпругу. Теперь седло сползло набок вместе с седоком, и он лишился возможности натянуть поводья, чтобы остановить скачущего во весь опор Балбала. Но в жилах мальчика текла хорошая кровь – кровь раджпута, лучше которой нет, – и его мать, несмотря на свое низкое происхождение, обладала мужеством и сметливым умом и передала эти качества своему младшему сыну. Почувствовав, что седло неотвратимо сползает вправо, Джхоти высвободил правую ногу, привстал на левом стремени и, с силой оттолкнувшись от него, перебросил свое тело вперед, на шею коня, в которую вцепился мертвой хваткой, точно мартышка. Седло с грохотом упало на землю, ударившись на лету о копыто Балбала и тем самым окончательно повергнув животное в панику.

– Шабаш, раджа-сахиб! – ободряюще крикнул Аш. – Молодчина!

Джхоти бросил быстрый взгляд через плечо и вымученно улыбнулся. Лицо ребенка побелело от ужаса, но на нем читалась решимость и гордость: он сделает все возможное, чтобы удержаться на коне. Упасть сейчас значило бы сломать руку или ногу, а то и позвоночник: земля здесь твердая, как железо, а редкие кусты, растущие на ней, усеяны шипами, которые запросто могут выколоть глаза. Ему ничего не оставалось, кроме как держаться, что он и делал с цепкостью намертво присосавшейся пиявки. Но поскольку мальчик плотно прижимался щекой к конской шее и грива Балбала развевалась у него перед глазами, он не видел того, что видели Аш и Мулрадж, – смертельную западню, зиявшую перед ним. Широкое и глубокое ущелье с отвесными стенами, за много лет пробитое среди равнины муссонными ливнями, сейчас сухое и сплошь усыпанное по дну камнями и обкатанными водой валунами.

Балбал тоже не видел препятствия: как все понесшие лошади, он совершенно обезумел от паники и запросто мог на полном скаку врезаться в забор или в скалу. Вдобавок он имел большую фору перед своими преследователями и нес на себе гораздо меньший вес. Но из-за головы ребенка, тесно прижимавшейся к его шее, он отклонялся влево, что дало преимущество Ашу и Мулраджу, которые скакали по прямой – и на гораздо лучших конях. Чалый жеребец Аша, Кардинал, недавно победил в двух скачках без препятствий и в стипль-чезе в Равалпинди, а кобылица Мулраджа, Далхан, слыла лучшей лошадью в лагере.

Ярд за ярдом они сокращали расстояние, но край ущелья уже находился всего в десяти шагах впереди, когда наконец Мулрадж поравнялся с Балбалом и отпустил поводья. Управляя своей кобылицей одними только коленями, он свесился с седла, крепко обхватил мальчика за пояс и сдернул его с коня, а Аш, подскакавший с другой стороны, поймал волочащиеся по земле поводья и попытался развернуть Балбала.

В искусстве верховой езды мало кто мог сравниться с Мулраджем и никто не превосходил его, хотя, если бы сегодня он сидел на любой другой лошади, все могло бы закончиться бедой или даже трагедией. Но наездник и лошадь много лет знали друг друга и достигли такого редкого согласия и взаимопонимания, что порой казались единым целым – полуконем-получеловеком. Мулрадж все точно рассчитал: поравнявшись с Балбалом, он уже поворачивал на полном скаку налево, чтобы взять курс параллельно краю ущелья. Благодаря этому и несмотря на то, что в руках у него находился мальчик и он не мог пользоваться поводьями, Мулраджу удалось отвести Далхан прочь от обрыва.

Но Аш не успел вовремя остановить Кардинала, и оба коня, чалый и гнедой, сорвались с края ущелья и, неистово молотя ногами, рухнули с десятифутовой высоты на камни и валуны.

17