Зверобой - Джеймс Фенимор Купер (1841)

– Хорошо! – воскликнул индеец. – Мой брат миссионер. Много говорит. Все о Маниту[39].

– Нет, нет, воин. Я недостаточно хорош для моравских братьев. Я вряд ли гожусь для того, чтобы читать в лесу проповеди разным бродягам. Нет, нет, в мирное время я только охотник, хотя при случае мне, может быть, придется сразить одного из твоих соплеменников. Только я предпочел бы сделать это в честном бою, а не ссорясь из-за какого-то жалкого челнока.

– Хорошо! Мой брат молод, но очень мудр. Плохой воин, но хорошо говорит. Вождь в совете.

– Ну, этого я не скажу, – возразил Зверобой, слегка покраснев от плохо скрытой насмешки в словах индейца. – Мне хотелось бы провести свою жизнь в лесу, и провести мирно. Все молодые люди должны идти по тропе войны, когда для этого представляется случай, но одно дело война, другое – бессмысленная резня. Сегодня ночью я убедился, что провидение осуждает бесполезное убийство. Поэтому я предлагаю тебе идти твоей дорогой, а я пойду моей, и, надеюсь, мы расстанемся друзьями.

– Хорошо! У моего брата два скальпа – седые волосы под черными. Мудрость старика, язык юноши.

Тут дикарь приблизился с доверчивым видом, протянув руку и улыбаясь. Оба они обменялись рукопожатиями, уверяя друг друга в своей искренности и в желании заключить мир.

– Каждому свое, – сказал индеец, – мой челнок мне, твой челнок тебе. Пойдем посмотрим: если он твой, бери его; если он мой, я возьму.

– Будь по-твоему, краснокожий. Хотя ты ошибаешься, говоря, что челнок принадлежит тебе. Но за показ денег не берут. Пойдем на берег, и убедись собственными глазами, если не веришь мне.

Индеец снова воскликнул «Хорошо!», и они зашагали рядом по направлению к берегу. Никто из них не выказывал ни малейшего недоверия, и индеец шел впереди, как бы желая доказать своему новому знакомому, что не боится повернуться к нему спиной. Когда они выбрались на открытое место, дикарь указал на челнок Зверобоя и произнес выразительно:

– Не мой – бледнолицего челнок. Тот – краснокожего. Не хочу чужого челнока, хочу свой.

– Ты ошибаешься, краснокожий, ты жестоко ошибаешься. Челнок был оставлен в тайнике стариком Хаттером и принадлежит ему по всем законам, белым или красным. Взгляни на эти скамьи для сидения – они говорят за себя. Это не индейская работа.

– Хорошо. Мой брат еще не стар, но очень мудр. Индейцы таких не делают. Работа белых людей.

– Очень рад, что ты согласен, потому что иначе нам пришлось бы поссориться. А теперь каждому свое, и я сейчас же уберу этот челнок подальше, чтобы покончить спор.

С этими словами Зверобой поставил ногу на борт легкой лодки и сильным толчком отогнал ее в озеро футов на сто или более, где, подхваченная течением, она должна была обогнуть мыс, не подходя к берегу. Дикарь вздрогнул, увидя этот решительный поступок. Зверобой заметил, как индеец бросил быстрый, но свирепый взгляд на другой челнок, в котором лежали весла. Лицо краснокожего, впрочем, изменилось лишь на секунду. Ирокез снова принял дружелюбный вид и приятно осклабился.

– Хорошо, – повторил он еще более выразительно. – Молодая голова, старый ум. Знает, как кончать споры. Прощай, брат. Плыви в свой водяной дом, в Гнездо Выхухоли. Индеец пойдет в свой лагерь, скажет вождям: не нашел челнока.