Без семьи [др. перевод] - Мало Гектор (2012)

– Не знаю, но думаю, что если вы станете меня учить, я буду учиться с охотой.

– Посмотрим! У нас много времени впереди.

«Много времени»! А почему не начать сейчас же? Мне казалось, что стоит только открыть книгу – и уже можно прочесть, что в ней написано.

На следующий день, во время пути, Виталис наклонился и поднял лежавший на дороге запылённый кусок доски.

– Вот книга, по которой ты будешь учиться читать, – объявил он мне.

Эта доска – книга? Я взглянул на него, думая, что он шутит. Но Виталис, по-видимому, говорил совершенно серьёзно, и я внимательно посмотрел на его находку. Это действительно была доска, обыкновенная гладкая доска из букового дерева длиной с человеческую руку, шириной в две ладони. На ней не было ничего: ни надписи, ни рисунка.

– Вы смеётесь надо мной?

– Ничуть, мой мальчик. Насмехаться над человеком, который чего-нибудь не знает, нехорошо и глупо. Подожди, пока мы не дойдём до тех деревьев. Там мы сядем отдыхать, и ты увидишь, как я буду учить тебя читать при помощи этого кусочка дерева.

Мы скоро пришли к указанному месту и, положив на землю мешки, уселись на зелёную траву, в которой там и сям уже цвели маргаритки. Душку отвязали; он проворно взобрался на одно из деревьев и принялся трясти ветки, как бы стряхивая с них орехи. Собаки спокойно улеглись рядом с нами.

Тогда Виталис достал перочинный нож и вырезал из доски небольшую тонкую пластинку. Затем, обстругав пластинку с обеих сторон, он разрезал её на маленькие четырехугольники. Получилось двенадцать одинаковых плоских кусочков.

Я очень внимательно следил за ним, но, сознаюсь, не мог понять, как он сделает книгу из этих маленьких кусочков дерева. Несмотря на моё невежество, я всё же знал, что книга состоит из какого-то количества листов бумаги, на которых напечатаны чёрные знаки. А где же листы? Где эти чёрные знаки?

– На каждой стороне этих деревянных кусочков я вырежу завтра одну из букв алфавита, – сказал Виталис. – Таким образом ты научишься различать буквы. А когда будешь безошибочно узнавать их, ты сможешь составлять слова. Научившись составлять слова, ты сумеешь читать и книги.

Мои карманы были полны теперь маленькими деревянными кусочками, и скоро я знал все буквы алфавита. Но научиться читать было не так просто, и я не раз пожалел о том, что захотел учиться.

Прошло немало времени, прежде чем я смог читать по книге.

– Теперь ты умеешь читать, – сказал Виталис. – А хочешь научиться играть по нотам?

– Если я буду знать ноты, то смогу петь, как вы?

Виталис иногда пел. Он и не предполагал, что я с огромным наслаждением слушаю его пение.

– Ты хочешь петь так, как я?

– Конечно, не так: я прекрасно знаю, что это невозможно. Но я хочу научиться петь.

– Тебе нравится моё пение?

– Очень. Соловей поёт чудесно, но, по-моему, вы поёте лучше. Слушая вас, я могу плакать, смеяться. А когда вы поёте что-нибудь грустное или нежное, я вспоминаю свою дорогую матушку и вижу её в нашем домике, хотя и не понимаю слов, потому что вы поёте по-итальянски.

Я посмотрел на него и увидел, что глаза его полны слёз. Тогда я спросил, не огорчили ли его мои слова.

– Нет, дорогой, – ответил он растроганным голосом, – ты не огорчаешь меня. Напротив, ты напоминаешь мне о моей юности, о прошедшем хорошем времени. Будь спокоен, я научу тебя петь, а так как у тебя доброе сердце, ты тоже будешь заставлять людей плакать и радоваться, вот увидишь…

Он внезапно остановился, и я понял, что он не хочет больше говорить на эту тему. Почему? На этот вопрос я не мог найти ответа. Много позднее я узнал о причинах, заставлявших его молчать.

На следующий день Виталис сделал мне ноты так же, как он сделал азбуку, то есть вырезал их на маленьких деревянных квадратиках.

Разлиновав каждый квадратик на пять параллельных линеек, он вырезал на одной стороне скрипичный ключ, а на другой басовый.