Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл (2015)

Отсюда вытекает скорее переструктурирование, нежели разрушение. Это предполагает, что элементы гендерных порядков могут быть в каком-то смысле перемешаны. В пользу этой идеи, конечно, говорят исторические доводы из Части II, хотя вопрос, насколько далеко она может быть продвинута, остается открытым. Подобный процесс должен проходить на коллективном уровне и быть подобным тому, что Пиаже называет ассимиляцией в психологии интеллекта, при которой существующие материалы сексистской культуры схватываются и приспосабливаются для новых целей. Простым примером такого процесса, протекающего в небольшом масштабе, является восприятие девочками стиля панк (см. Главу 6). Пиаже определяет игру как практически чистую ассимиляцию, и можно сказать, что при этом происходит качественный рост нашей способности играть.

Игры с гендером – это вполне знакомый нам феномен. Элементы полового характера, гендерной практики или гендерной идеологии часто отделяются друг от друга и применяются в новых комбинациях с целью удовольствия, эротического напряжения, подрыва или просто удобства. Такие игры, наверное, больше всего распространены в сексуальных субкультурах. Питер Акройд видит историческую связь между переодеванием в одежду другого пола и подрывом обычаев повседневной жизни посредством карнавала. Пэт Калифия описывает, как лесбийский садомазохизм отрывает власть от маскулинности в эротических целях. Эротика фетишизма: резина, кожа и проч. – регулярные сигналы изменений гендерной символики и гендерных отношений. Но то же самое происходит и в менее экзотических контекстах. В массовой моде игры с гендерными рекомбинациями начались в 1930-х годах и еще более активно – в стилях унисекс в 1960-х. Гендерная неоднозначность стала темой презентаций рок-музыки от Дэвида Боуи и «Нью-Йорк Доллз» до Грейс Джонс и Бой Джорджа. Другая форма этих изменений – создание медийных образов женщин-космонавтов в Советском Союзе как игра с фемининностью/маскулинностью и половым разделением труда, затеянная с политическими целями.

Однако следствие переструктурирования – это больше чем перетасовка существующих практик и символов, больше чем вращение калейдоскопа, и потому аналогия с игрой имеет ограниченное применение. Когда изменяются отношения между культурными элементами, то создаются новые условия практики и становятся возможными новые модели практики. Демонтаж предполагает, что биология пола будет минимально присутствовать в социальной жизни, т. е. будет своего рода cuisine minceur[43]. Представление о переструктурировании будет означать культурное усложнение различия и сходства в процессе репродукции, тогда как давление власти, разделение труда и правила катексиса не будут его касаться. В культуре будет поощряться разнообразие форм зачатия, вынашивания беременности, рождения ребенка и его грудного вскармливания, взросления человека, его возмужания и старения.