Спокойный, благоразумный, далекий от любых авантюр, Гарсия де Лоайса сурово отчитал своего коллегу фрая Педро де Кордобу за то, что тот позволил Монтесиносу произнести свои знаменитые проповеди в Санто-Доминго[31]. За председательство в Совете Индий ему платили 200 тысяч мараведи в год. Какое-то время он занимал также пост инкисидор-хенераль (верховного инквизитора), где стремился сократить инквизицию до ее средневековых размеров{168}. Он жил при дворе, и собрания Совета Индий происходили непосредственно в его покоях.

Разумеется, статус императорского духовника позволял Лойасе быть хорошо информированным обо всем происходящем. Австрийский историк Пастор писал о нем, что хотя он был превосходным священнослужителем и человеком «высоко морального облика, полным энергии и преданным императору», ему «не хватало качеств государственного мужа». Он часто выказывал «недостаток предупредительности и несгибаемую жесткость… которые оскорбляли людей». Из-за отсутствия такта Лоайса был готов демонстрировать свою неистовую натуру даже перед папой.

Однако пока что все это было еще в будущем. В 1524 году Гарсия де Лоайса казался просто честным человеком – по контрасту со своим предшественником Родригесом де Фонсекой; но кроме того он был духовным лицом, а в те времена считалось, что епископы – как раз те люди, которым надлежит управлять империями.

По отношению к протестантизму Гарсия де Лоайса был тверд до нетерпимости. Он ни в коей мере не был последователем Эразма, и ввиду этого оказался в оппозиции к таким светочам эпохи, как архиепископ-гуманист Алонсо де Манрике, который сменил его на посту главного инквизитора в 1523 году, или Альфонсо де Вальдес, эразмист и секретарь Гаттинары. Относительно своего господина, императора, он вел себя смело. Так, он писал Карлу, сокрушаясь о том, что тот, будучи императором, «унизил себя, пытаясь убедить еретиков пересмотреть свои заблуждения… Ваше Величество закрывает глаза, поскольку в вашем распоряжении нет достаточных сил, чтобы их наказать»{169}. Позднее он довольно мрачно рассуждал о Реформации: «Одна лишь сила могла подавить восстание против короля [имеется в виду война с комунерос]. Так же одна лишь сила сможет подавить восстание против Господа»{170}. В другом письме он призывает Карла

«…восстать из бездны греховной, чтобы приступить к новой книге совести… Вы не должны сомневаться в том, что Бог никому не дает королевства, не возложив на него еще большую, нежели на обыкновенных людей, обязанность любить Его и повиноваться Его велениям… В вашей личности леность пребывает в непрестанном сражении со славой. Я молюсь о том, чтобы милость Господня была с вами в управлении страной и чтобы вы сумели возобладать над вашими природными врагами: хорошей жизнью и бесцельной тратой времени»{171}.

Карл позже писал о Гарсии де Лоайса – возможно, имея в виду эти приведенные выше замечания:

«…было бы лучше, если бы он вернулся от придворной жизни обратно к своим священническим обязанностям. Если бы его здоровье не было столь худо, он мог бы занять выдающееся место в политике. Его советы всегда были мне весьма полезны. Однако слабое здоровье и неспособность поладить с кардиналом Толедским[32]являются двумя его величайшими недостатками»{172}.

Хотя Гарсия де Лоайса никогда не бывал в Индиях, он не был так уж отделен от реалий имперской жизни, поскольку его двоюродный брат, фрай Франсиско Гарсия де Лоайса, рыцарь-иоаннит и до недавнего времени посланник в Османской империи, уже в 1522 году готовился возглавить экспедицию к Магелланову проливу и дальше к Молуккским островам. Его целью было захватить эти острова для Испании, пока ими не завладела Португалия.