Те, кто в опасности - Уилбур Смит (2011)

Утманн зарычал, свирепо, как раненный в брюхо лев, и приподнялся из-за куста. Но искалеченная нога приковала его к месту. Боль заставила Утманна осесть на колени. Гектор видел кинжал в его правой руке и отчаяние в глазах. Утманн знал, что проиграл, но не думал сдаваться. Он запрыгал на одной ноге, пытаясь подобраться ближе к Гектору, чтобы пустить в ход кинжал. Однако Гектор уже вскочил и бросился к нему. Прикладом автомата он ударил Утманна по локтю. Удар был сильный, и Гектор услышал, как раскрошился сустав. На этот раз Утманн вскрикнул, и по его парализованным пальцам потекла кровь. Раненая нога подвернулась, Утманн упал на песок. Тарик метнулся за ним и схватил за запястье поврежденной руки. Он безжалостно заломил эту руку за спину — заскрипели одна о другую сломанные кости. Тарик поставил ногу Утманну на спину и заставил его зарыться лицом в песок. Песок забил ему глаза, рот и нос. Утманн начал задыхаться.

— Подожди! — приказал Гектор Тарику.

— Ты сказал, что право мстить уступаешь мне, — возразил Тарик. От ненависти он задыхался и дико всхлипывал.

— Для него это слишком большая удача, Тарик. — Гектор оттащил его. — Слишком быстрая смерть. Эта тварь сожгла твоих жену и сына. Он убил наших товарищей. Предал нас Зверю. И должен сполна заплатить за свою подлость.

Тарик покачал головой, достал пистолет и приставил ствол к затылку Утманна.

— Для него нет достойной кары. Что бы мы ни сделали, этого будет недостаточно.

Он вдавил ствол в череп Утманна, но, хотя лицо его исказилось, Утманн не закричал.

— Ты поджег мой дом, — тяжело дыша, сказал Тарик, — ты сжег Далию и моего сына! Докажи, что это не так, если сможешь, Утманн Вадда!

Утманн пытался улыбнуться, но это было жалкое подобие улыбки, а в его голосе звучала страшная боль. Он выплюнул песок.

— Они, когда жарились, воняли горелой свининой, — прошептал он, — но я наслаждался этим зловонием.

Тарик всхлипнул и посмотрел на Гектора; по его щекам катились слезы.

— Ты слышал! Как мы можем воздать за такое зло?

— Вода, — тихо сказал Гектор. — Только морская вода смоет это пятно с лица земли.

Они увидели в глазах Утманна ужас, и Тарик воспрянул.

— Конечно, ты прав, Гектор. Морская вода! Вставай, Утманн Вадда! Поднимись. Собирайся на последнюю прогулку — по берегу и в море.

Тарик опустил пистолет, схватил Утманна за запястье и резко повернул его руку в раздробленном локтевом суставе. Утманн снова закричал. Его сопротивление и безумная храбрость были сломлены перед лицом самой страшной угрозы.

— Убей меня здесь, если хватит духу, Тарик. Застрели меня, и покончим на этом, жалкий трус.

— Не спеши, — сказал Тарик. — Это будут последние минуты твоего грязного существования. Ты должен насладиться ими до последней секунды. Вкус соленой воды в глотке, жжение в легких, когда они заполнятся, жжение в глазах, когда начнет отказывать зрение.

Он потянул за сломанную руку, и Утманн не смог воспротивиться. Он позволил поставить себя прямо и пытался сохранить равновесие на одной ноге, но Гектор схватил его за вторую руку. Вдвоем с Тариком они потащили Утманна на берег и наконец посмотрели на залив с вершины последней дюны.

— Идем, Утманн! — Тарик резко дернул его за руку. — Тут недалеко.

Утманн упал на колени, и теперь ужас полностью овладел им. Он заговорил почти невнятно:

— Нет, Тарик! Застрели меня здесь. Давай заканчивать. Я сейчас кое-что скажу тебе. Сперва я бросил в огонь твоего сына. Потом овладел твоей женой. И всякий раз, входя в нее, думал о тебе. А когда кончил, бросил ее на твое отродье. Ее длинные волосы вспыхнули, как факел. Теперь ты должен застрелить меня. Иначе это воспоминание будет преследовать тебя до конца дней.