Смерть таится в наслаждении! - Джеффри Примроуз (2020)

"Воистину, – сказал себе доктор, когда она ушла, – браки заключаются не только на небесах. Но и в преисподней".

* * *

В тот вечер оба супруга были на редкость немногословны и задумчивы, вечерняя беседа не клеилась. Оба тщательно избегали разговоров на какие-либо конкретные темы. Он рассеянно курил, стряхивая сигарету мимо пепельницы, пил остывший чай, забыв положить в чашку сахар. Она немалым усилием воли заставила себя воздержаться от замечаний. Принесла из холодильника торт и стала нарезать его большим кухонным ножом.

– Какой ужасный нож, – утомленным голосом проронил он. – Завтра же я его выброшу.

– Тогда я выброшу твою виолончель, – сухо ответила она.

– Чем она тебе мешает? – он любовью поглядел на любимый инструмент своего вечернего музицирования.

– Тем же, чем тебе – нож.

– Иногда ты бываешь просто невыносимой, – сказал он, поднимаясь, и направился в спальню.

Некоторое время она сидела за столом, уронив голову на руки и слушая, как в соседней комнате ее муж заводит будильник. Его бодрое тиканье, казалось, наполняло собою весь дом и гулко отзывалось во всем существе женщины. Через некоторое время и она через силу встала и, войдя в спальню, легла, не раздеваясь. Несколько минут оба лежали молча.

– О чем ты думаешь? – тихо спросила она.

– Мне вспомнилась фотография… Ну, та, на столе у врача. Этот парень… он поразительно на кого-то похож.

– Это была девушка.

– Нет, парень… – обронил он устало. И заснул.

– Нет… – прошептала она, силясь припомнить что-то очень важное, ускользавшее от нее до сей поры. Доктор… его глаза… Лучистые… смеющиеся… Его… Глаза… Ее… гла…

– Я вам чрезвычайно сочувствую, – следователь уже давно стоял у стола, давая понять, что очень занят, но старик все не уходил. – Я понимаю, что это ужасно: потерять двоих детей в один и тот же день – жутко, да-да, но и вы нас поймите, ведь с той поры прошло уже четверть века. Вряд ли тут возможно будет что-либо доказать.

– Но я могу их загипнотизировать, – с жаром воскликнул доктор, – и они на суде расскажут истинную правду так же, как рассказали мне.

– Хм. Вряд ли суд удовлетворят подобные показания, – с сомнением проговорил следователь. К тому же люди, о которых вы говорите, чрезвычайно уважаемы в городе…

– Мы тоже были уважаемыми в городе М., пока не случилось это… А потом моя жена окончила свои дни в сумасшедшем доме, а я долгое время был алкоголиком и бродягой, пока случай не помог мне подняться на ноги. Я уже почти забыл об этом горе, но вдруг… ко мне явились они… Сами. Вы знаете, с этой минуты я уверовал в существование потустороннего мира. Ибо один лишь ад мог обручить их! Но где же в таком случае карающая длань Господня? Ведь есть же Высший Судия?!..

– Вполне возможно, – терпеливо проговорил следователь, – но у нас нет полномочий на исполнение его воли.

– А у меня – есть! – сверкнув глазами сказал старик и, решительно встав с места, направился к двери.

– "Что-то он точно нынешней ночью натворит", – подумал следователь и, сняв трубку внутреннего телефона, произнес:

– Сержант, сейчас должен выходить шатающийся старикан с безумными глазами, задержите его, пока не подъедет "скорая".

* * *

Резкий звонок из будки карусельщика означал, что "чертово колесо" закружилось. Теперь она осталась одна. Она – свободна. Как птица, как дыхание, как вольный ветер, как сама воля!.. Она чертовски хороша в своей пунцовой юбке и полупрозрачной газовой кофточке. Мужчины смотрят на нее смеющимися, восхищенными глазами, оборачиваются, цокают языками. И один, лишь один из них решается подойти к ней и заговорить. Да, это тот самый, широкоплечий, рыжеволосый юноша. Взяв ее за руку, он осведомляется, не потеряла ли она кого-либо и толпе?