Настоящий английский детектив. Собрание лучших историй - Гилберт Кит Честертон, Артур Конан Дойл, Уилки Коллинз, Эдгар Уоллес, Матиас Бодкин, Эрнест Уильям Хорнунг (2017)

— Взломаю складной фомкой. Металлические шторы можно поднять снизу — в этом их слабое место. Но шума не избежать — и тут-то, Кролик, вы мне и понадобитесь: без вас мне не справиться. Будете следить сверху и стуком давать мне знать, когда поблизости никого не будет. Я вас провожу и посвечу вам.

Стоять одному на стреме — легко представить, до чего мне этого не хотелось; и все же чудовищная ответственность, которую на меня возлагали, странным образом будоражила все мои чувства. До тех пор я был всего лишь зрителем; теперь мне предстояло стать участником. И этот новый стимул заставил меня окончательно отринуть мысли о совести и самосохранении, которые я и без того предал забвению в своей душе.

Посему я, не пикнув, занял наблюдательный пост в комнате над магазином. Окнами она выходила на улицу, и, на наше счастье, в числе того, что сохранили в квартире на усмотрение будущего съемщика, оказались жалюзи, причем уже опущенные. Мне оставалось — чего уж проще! — высматривать из-за планок, чтобы топнуть два раза, если кто-то приближается к дому, и один — когда улица снова пустела. Звуки, что до меня доносились — а я как-никак находился прямо над Раффлсом, — были, за исключением металлического скрежета в самом начале, очень слабыми, но и они полностью прекращались, стоило мне два раза постучать носком ботинка о пол. За час, что я провел у окна, полисмен проходил мимо дома раз шесть, а человек, которого я считал сторожем у ювелиров, и того больше, и они отняли у нас тридцать с лишним минут. Один раз — но только один — я смертельно перепугался: сторож вдруг остановился и посмотрел через «глазок» в залитый светом магазин. Я ждал свистка. Я ждал петли или тюрьмы! Но Раффлс прилежно следовал моим сигналам, и сторож пошел себе дальше, ничего не заподозрив. В конце концов и мне был подан условный сигнал. Освещая путь спичками, я спустился по широкой лестнице, затем по узенькой каменной, пересек дворик и поднялся в комнату, где Раффлс встретил меня крепким рукопожатием.

— Прекрасно, дружок! — сказал он. — В трудную минуту вы все так же надежны и заслужили награду. Я взял на тысячу фунтов, ни на пенни меньше — все у меня в карманах. А в этом шкафчике я обнаружил кое-что еще — приличный портвейн и сигары, предназначенные для коллег бедняги Дэнби. Глотните, вам сразу полегчает. Я также выяснил, где туалет; перед уходом нужно умыться и почиститься, а то я черен как трубочист.

Железная штора была опущена, но он настоял на своем и поднял ее, чтобы я смог через стеклянную дверь по другую ее сторону полюбоваться на его работу. В магазине всю ночь горели две электрические лампы; в их холодном белом свете я сперва ничего не заметил. Передо мной открылась правильная перспектива: пустые витрины прилавка — слева, ряд нетронутых стеклянных шкафчиков с серебром — справа, а прямо напротив — туманный черный зрачок смотрового «глазка», который со стороны улицы сиял, как луна на театральной декорации. Витрины опустошил не Раффлс, их содержимое было упрятано в массивный сейф, который Раффлс, раз на него взглянув, решил оставить в покое. Серебром он тоже пренебрег, только выбрал для меня портсигар. Он ограничился оконной витриной из трех отделений, закрытых изнутри на ночь съемными щитами, каждый со своим замком. Раффлс снял их на несколько часов раньше положенного, и в электрическом свете изнанка гофрированной наружной шторы напоминала ребра обглоданного остова. Все сколько-нибудь ценное исчезло с единственного участка витрины, который нельзя было увидеть сквозь смотровой «глазок»; прочее пребывало в том виде, в каком было оставлено на ночь. Цепочка взломанных дверей за железной шторой, початая бутылка вина и вскрытая коробка сигар, довольно грязное полотенце в уборной, несколько сгоревших спичек и отпечатки на пыльных перилах — других следов мы после себя не оставили.