Настоящий английский детектив. Собрание лучших историй - Гилберт Кит Честертон, Артур Конан Дойл, Уилки Коллинз, Эдгар Уоллес, Матиас Бодкин, Эрнест Уильям Хорнунг (2017)

— Я понял. Что вы хотите знать? С чего начать?

— С самого начала. Что за ссора была у вас вчера с дядей?

Джон Невилл чуть поколебался, и от мистера Бека это не ускользнуло.

— Я с ним не ссорился. Это он поссорился со мной. Дело вот в чем: дядюшка разругался со своим соседом, полковником Пейтоном. Наши поместья граничат, и речь зашла о нарушении границ во время охоты. Мой дядюшка был очень несдержан и назвал полковника Пейтона браконьером. Я в это не вмешивался, и когда вскоре после их ссоры встретил полковника, то был крайне смущен, так как полагал, что дядюшка не прав. Но полковник обратился ко мне очень радушно и сказал: «Не вижу причины, по которой мы не можем остаться друзьями, Джон. Это просто глупое недоразумение. Я бы дорого отдал, чтобы его не было. В наши дни дуэли вышли из моды, но джентльменам не пристало браниться, как рыночным торговкам. Думаю, однако ж, что меня не сочтут трусом, ибо я ненавижу ссоры». — «Конечно, нет», — сказал я. Полковник, надобно вам знать, участвовал во многих сражениях, и в ящике его стола лежит Крест Виктории. Люси мне его однажды показывала. Люси — его единственная дочь, и мы с ней обручены. В общем, после этого разговора мы с полковником продолжали дружить по-прежнему, потому что я его любил и мне хотелось бы, чтобы оно и дальше так шло. Но наша дружба не нравилась дядюшке, к тому же он слышал, что я в последнее время частенько ездил к Пейтонам. За ужином он в самых непочтительных выражениях отозвался о полковнике и его дочери, а я за них заступился. «По какому праву, наглый мальчишка, ты держишь сторону этого выскочки?» — закричал он. «Пейтоны не менее нас достойны уважения, — ответил я, и это действительно так. — И, что скрывать правду, мисс Люси Пейтон оказала мне великую честь, пообещав стать моей женой». Это его прямо-таки взбесило. Я и повторить не могу того, что он наговорил о полковнике и его дочери. Даже сейчас ему, мертвому, я этого не прощу. Он поклялся, что видеть меня не захочет и разговаривать со мной не станет, если я опозорю себя этим браком. «К сожалению, я не могу изменить завещание, — пригрозил он, — зато, пока я жив, ты ничего не получишь, а я проживу, назло тебе, еще лет сорок. Может быть, этот старый разбойник и примет тебя без гроша. Ступай же, продай себя подороже, если сможешь, и проживай женино приданое, если тебе это по вкусу». Тогда я потерял терпение и кое-что ему сказал.

— Постарайтесь вспомнить, что именно, это важно.

— Я сказал, что плачу ему таким же презрением, что я люблю Люси Пейтон и готов жизнь за нее отдать, если понадобится.

— А не говорили ль вы, что, мол, лучше бы ему не зажиться на этом свете? Сами видите, все к тому и ведет. Кучер мне именно так и сказал. Вспомните — не говорили?

— Может быть; даже скорее всего, но я был в такой ярости, что едва ли думал, что говорю. Я и в виду не имел…

— Кто присутствовал в комнате, когда вы ссорились?

— Кузен Эрик и дворецкий.

— Дворецкий, я полагаю, и разболтал?

— Думаю, что так. Во всяком случае, не Эрик. Его эта история поразила так же, как и меня. Он пытался вмешаться, но от этого дядюшка только еще больше рассвирепел.

— Сколько вы получаете от своего дяди?

— Тысячу фунтов в год.

— И, я полагаю, он мог лишить вас этих денег?

— Разумеется.

— Но он не властен лишить вас поместья. Вы прямой наследник и в настоящий момент являетесь владельцем Беркли?

— Да, но в тот момент, уверяю вас, и в мыслях не было…

— Кто идет за вами в порядке наследования?

— Кузен Эрик. Он на четыре года моложе меня.

— А потом?

— Троюродный брат. Я его едва знаю; у него плохая репутация, и они с дядюшкой друг друга терпеть не могли.

— А ваш дядя и Эрик ладили?