Крушение пирса (сборник) - Марк Хэддон (2016)

В углублении на вершине большого валуна собралась лужица грязноватой дождевой воды. Она напилась, и ее тут же вывернуло наизнанку, но она заставила себя снова пить эту воду. Потом, завернувшись в коврик, лежавший в шатре под ногами, она обошла по периметру весь островок, который, как оказалось, имел форму восьмерки, а там, где находилась его тонкая «талия», были два каменистых пляжа. На обследование острова у нее ушло часа два. Здесь не было ни одного дерева, только отдельные купы низкорослых колючих кустарников, чуть ли не стелившихся по земле из-за постоянно дующих ветров. Среди кустарников попадались зеленые подушки армерии, папоротники, лихнис. Из-под ног взлетали гагарки, вспархивали бабочки. Берег представлял собой череду голых утесов, хотя кое-где сквозь трещины в камнях все же зелеными космами прорастала трава, а в нагромождении крупных валунов и каменных обломков чуть выше поверхности воды виднелась оранжевая корка засохших водорослей, зеленая борода которых пышно росла под водой. Краешком глаза она уловила какое-то движение, и на мгновение ей показалось, что она здесь не одна, но потом поняла, что это просто стая тюленей, разлегшихся на узком пляжике. Тюлени выглядели точно полурыбы-полусобаки, а их пятнистые мокрые шкуры блестели и переливались, как драгоценные камни. Единственными следами человеческого присутствия на острове были развалины какого-то древнего каменного круга, над которым словно висела некая особая, пугавшая ее аура.

Она вернулась к шатру, установленному в узкой седловине между двумя половинками острова-восьмерки, а потому укрытому от самых суровых ветров, и почувствовала, что страшно хочет есть. Вот только где ей найти пищу? И сколько времени она сможет продержаться без еды? О таких вещах она совершенно ничего не знала.

Он прижимал ее к себе, пока не стали утихать ее рыдания, затем вытер ей лицо и, заглянув в глаза, сказал: «Я должен командовать этими людьми. Им необходимо видеть во мне повелителя, обладающего такой властью и такой силой, каких сами они лишены. Им необходимо знать, что я способен убить любое чудовище. – Голос его звучал спокойно, в нем не слышалось гнева, да у него и не было никакой необходимости гневаться. – В течение десяти лет каждый год твой отец убивал двенадцать наших юношей и девушек. А ведь у каждого из них были братья и сестры, матери и отцы. И нам твой отец собирался перерезать глотку и сбросить наши тела в яму. Да, я всего лишь убил твоего брата, хотя мог сделать куда больше».

Собственно, выбора у нее не было. Она вынуждена была обнимать убийцу брата, выбросив из головы все мысли и о брате, и о своей прежней жизни. Всего несколько мгновений – и она стала совсем другим человеком. А не в этом ли заключен смысл выражения «полюбить кого-то всем сердцем»? – вдруг подумала она.

На второе утро голод разбудил ее еще до рассвета. Ноющая боль в пустом животе была такой, словно у нее сломаны кости. Ее тело бунтовало, не желая голодать.

Моросил холодный дождь, и вылезать из шатра не хотелось, но боль в животе стала почти нестерпимой, и по сравнению с этим перспектива промокнуть насквозь уже не так пугала. Снова спустившись по каменистой осыпи к морю, она долго стояла на галечном гребне, намытом волнами, и растерянно озиралась, пытаясь понять, можно ли здесь найти что-нибудь съедобное. До сих пор она ела лишь кем-то приготовленную и заботливо поданную ей пищу, весьма плохо представляя себе, каких усилий это кому-то стоило. А еще она очень любила фрукты – виноград, груши, айву; только на этом острове никаких фруктовых деревьев, похоже, не было. Слева по-прежнему валялась голова тюленьего детеныша, убитого афинянами, но она понимала, что даже эту ужасную голову нужно сперва как-то приготовить, а у нее и огня-то нет. И потом, она просто не могла спокойно смотреть на эту голову – тут же вспоминала убитого брата.