И все же, еще до поражения в битве при Йене, главную сложность для Веймара представляли даже не отношения с Францией, но исключительно сложный узел русско-прусских и прусско-веймарских отношений. С одной стороны, политика нейтралитета, которую проводил Фридрих Вильгельм III после сепаратного мира в Базеле, вызывала недовольство Петербурга, желавшего заполучить Пруссию в антинаполеоновскую коалицию[93]. С другой стороны, во многом связанное с разделами Польши и поддержанное также Карлом Августом (с сентября 1804 г. генерал-лейтенантом на русской службе, зачисленном в свиту Александра I), стремление Пруссии сблизиться с Россией. Еще более оно усилилось под влиянием дружбы, которая возникла между Александром I и прусской королевской четой. Говорили о «рыцарственном отношении Александра к прусской королеве Луизе, славившейся своей красотой[94], а Мария Федоровна и вовсе упрекала сына в слабости «в отношении к Пруссии»[95].

Но одновременно между Пруссией и герцогством Саксен-Веймар-Эйзенах, издавна связанными союзническими отношениями, возник и конфликт: Пруссия обязывала Веймар содержать и кормить войска, квартировавшие на территории герцогства, что для него было почти непосильным бременем. Этот конфликт стал подспудной причиной тех жарких уговоров заехать в Берлин, которым подверглась, едва вступив на немецкую землю, Мария Павловна (см. ее письмо к Александру от 21 октября 1804 г.) Герцог же хотел вместе с молодой невесткой, за которой незримо ощущалось присутствие русского императора, навестить Фридриха Вильгельма III и Луизу в Берлине. Впрочем, в этот раз Мария Павловна уговорам не поддалась. Однако эти же обстоятельства стали причиной ее поездки вместе с Карлом Фридрихом в Берлин в январе 1806 г., притом что официальным поводом для Веймара и личным для Марии Павловны была ее встреча с братом Константином, о чем свидетельствуют и публикуемые к нему ее письма. Что касается Карла Августа, отправившего сына сопровождать Марию Павловну в Берлин, то он надеялся, что ее присутствие придаст больший вес жалобам Карла Фридриха прусскому королю и уменьшит отягощение Веймара прусскими войсками. Но характерно, что прежде чем отправить молодую пару в Берлин, Карл Август испрашивает у Марии Федоровны письменно разрешения «использовать» ее дочь в дипломатических целях, и одновременно просит у нее за это прощение[96].

Несколько месяцев спустя прусский план северного альянса, вызвавший у Карла Августа опасения, что Пруссия претендует на гегемонию, вынуждает герцога в августе 1806 г. разработать встречный план Конфедерации саксонских государств. И поскольку эта новая конфедерация, возглавляемая Саксонией, согласно пожеланию курфюрста Саксонского Фридриха Августа I и герцога Саксен-Веймарского Карла Августа, ставила своей целью добиться покровительства России, то и здесь Мария Павловна вынуждена была выступать как посредница. Так, она информирует Александра о замыслах Карла Августа, просит его о поддержке, пересылает ему и матери «Заметки» Карла Августа по поводу конфедерации, а также его и Карла Фридриха просительные письма. Сама же Мария Павловна жалуется матери, что не имеет «никакого понятия о политике» и чувствует себя в этой роли «смешной и нелепой», но что у нее нет выбора в момент, когда единственный у герцогства остающийся выбор – «быть проглоченным слева или справа»[97].

Тем важнее представлялось ей в это время ее присутствие в Веймаре. Свое первоначально запланированное на 1806 г. путешествие в Россию она откладывает на следующий год – решение, которое очень приветствовали Карл Август и герцогиня Луиза, давшееся ей совсем не легко: «Это великая жертва, которую я приношу стране», – писала она[98].