Восставшая Луна - Йен Макдональд (2019)

– Это для них. Ты ведь понимаешь? Все, что я сделал, – для них. Я хочу, чтобы мы все вернулись.

– Я понимаю, Лукас.

– Неужели? Отведи меня к нему, мне надо снова его увидеть.

– Конечно.

На третьей ложке подтаявшего льда Луна решает, что гранита [11] из матча, кардамона и клубники – не такая хорошая идея, как ей представлялось.

– Матча, кардамон и клубника, – говорит хозяин кафе «Квае», стараясь не таращиться на лицо девочки – на лик Леди Луны.

– Матча, кардамон и клубника.

Матча, кардамон и клубника не сочетаются, но экспериментаторша не собирается это демонстрировать хозяину и старательно уплетает ложку за ложкой, стремясь достичь дна. На двухсантиметровой отметке она замечает, что в кафе никого не осталось, кроме хозяина и мадриньи Элис.

Еще две ложки – вот и хозяин исчез.

В кафе «Квае» врывается рой насекомых и делает круг под низким потолком, словно дым, а потом сливается в жужжащий шар, повисший над автоматом по продаже воды. Потом влетает попугай и садится на край прилавка, следом появляется енот с ловкими лапами, и наконец ее мать с пауком-ананси на плече.

– Ну как, вкусно? – Лусика Асамоа смотрит на бокал с гранитой и талую воду в верхушке перевернутого конуса, куда ложечкой не дотянуться.

– Хочешь попробовать? – Луна погружает ложечку в розовую жидкость.

Лусика пробует растаявший лед.

– Я чувствую клубнику, кардамон… это матча?

– Тебе нравится?

– Честно?

– Честно.

– По отдельности было бы вкусно…

– Но вместе – нет.

Лусика Асамоа бросает взгляд на мадринью Элис, и та уходит.

– Можно потрогать твоего паука? – спрашивает Луна. – Он трикстер, как Ананси?

– Она не трикстер, но у нее есть суперсила. Луна, Лукасинью пострадал сильнее, чем мы думали.

– Но он ведь будет жить?

– Будет. Но он все потерял. Не может ходить, есть и говорить. Анжинью, если бы он тебя увидел, не узнал бы. Мы не в силах помочь ему здесь. Он должен покинуть Тве.

– И куда он поедет?

– На обратную сторону.

Девочка слышала о другой стороне Луны, где никогда не восходит Земля и в небе только множество звезд, но все это так же далеко от каменных морей, горных хребтов и кратерных полей ее родной стороны, как верхушка лунного пирога от его донышка. Она знает, что мир круглый и железные дороги ВТО огибают его, уходя туда-сюда, но он ощущается не таким, а плоским как диск. И если кто-то собрался на другую сторону, ему придется совершить волшебное путешествие сквозь Луну, а толщины в ней – миллионы метров или, может, миллиметров. Противоположные стороны одного и того же, но более далекие, чем голубая Земля.

– На обратной стороне его вылечат?

– Они попытаются. Они ничего не могут обещать.

Луна отодвигает бокал с гранитой и кладет руки ладонями на стол.

– Я отправлюсь с ним.

– Луна.

– Он вел меня со станции Лаббок к Боа-Виста. За нами гнались боты и Маккензи, мы заблудились на стекле, у меня в скафандре появилась дырка, и он отдал мне свой воздух, и был со мной до конца. Я его не брошу.

– Анжинью.

– Это слово моего пайн, – говорит Луна. – Это слово Корта. Я не хотела ехать в Тве.

– Я не понимаю, любовь моя.

Луна наклоняется вперед.

– После вечеринки в Боа-Виста. После праздника в честь Лунной гонки, когда кто-то попытался убить пайн. Ты забрала меня в Тве. Я не хотела ехать. Боа-Виста – мой дом.

– Баа [12], там было небезопасно.

– Там дом.

– Баа, Боа-Виста больше нет. Ты же знаешь. Ты видела.

– Боа-Виста – мой дом, а Рафа Корта – мой пайн. У меня клинки тиу Карлиньоса. Ты Асамоа, но я Корта.

Все животные наблюдают за ней. Даже рой, зависший на краю поля зрения и, кажется, принявший форму глаза.

– Луна…

Девочка устремляет на свою мать взгляд, полный льда и стали.

– Я Корта?

– Да, верно.

– Я истинная наследница «Корта Элиу», – объявляет Луна.