Иллюзии Энея - Пуассон Саж

Нужно обязательно проследить за ним. Лупусквей, быстро перебирая лапками по живой коре дерева, весело полз на самый верх, поближе к светилу. Лиурфл внимательно осмотрел лупусквья, и, неожиданно для себя, схватил маленькими бледными пальчиками насекомое и бросил его в лужицу, которая образовалась после дождя.

Лупусквей погрузился в воду, неуклюже барахтаясь. Опустившись на самое дно, он стал усиленно грести мощными лапками по мокрой и липкой жиже.

Выбравшись на поверхность, лупусский муравей отряхнулся, как собака, визгливо пропищал недовольное минорное контральто, и собрался быстро ретироваться от греха подальше. Лиурфл внимательно наблюдал за насекомым. Ему было жалко топить дружелюбное существо. Однако неуёмная жажда исследования мира победила. Мальчик вновь швырнул лупусквья в самый центр природного водоёма и очень удивился, что упрямый членистоногий, погруженный в жидкость, смог всё же выбраться по самому дну лужи на сухое место. Было что-то неправильно и обидное, что какой-то ничтожный лупусквей, который по логике мальчика должен был утонуть, так легко выкарабкался.

Лиурфл вновь подцепил палочкой насекомое, изменившее свой цвет на ярко-бордовый и ставшее ядовитым, и метнул его в самое глубокое место.

Лапки несчастного создания увязли в непролазной жёлтой грязи. С большим трудом и из последних сил лупусквей пробирался к свету по дну лужи, навстречу солнечному теплу и жизни. Цепкие лапки ослабели и полностью увязли в мокрой кашице. Практически уже не двигаясь, он всё-таки не сдавался и продолжал свой скорбный путь…

Лупусквьишка, отчаянно боровшийся за жизнь, обратил взор к небосводу и сквозь толщу воду увидел солнечный свет, весело подмигивающий ему сквозь пелену мрака, накатывающего на его душу.

Лиурфл уменьшился до размера насекомого и очутился в водоёме…

Он и был этим самым лупусским муравьём. Находясь на грани жизни и смерти, Лиурфл-муравей подумал, что уже не вернётся сегодня вовремя в улей.

Всю свою жизнь он размышлял:

– Жизнь или эмпирическое бытие как внешнего мира, так и внутреннего, являются иллюзией, истинное бытие непознаваемо. Причиной страданий в жизни является жажда бытия, порождённая невежеством. Из жажды возникает голод, из голода-страсти, пустые надежды и привязанности, стремление, борьба, которые влекут за собой победу или поражение, гордыню или унижение, и в конечном счёте скорбь, а за ней непреодолимую тьму неизбежной смерти. Жизненным принципом большинства его знакомых муравьёв было: брать вес побольше и нести подальше. В отличие от других своих сородичей, изо дня в день, выполняющих монотонную рутинную работу, муравей не считал нужным бесцельно таскать тяжести, перенося их с места на место. Он полагал бессмысленным всё то, что не направлено на созерцание мира. В спешке и суете «муравьи» из его улья умножали богатства и пожинали скорби…

Находясь у последней черты жизни, за которой следует неизвестность «Лиурфл-муравей» успокоился. Он не чувствовал страха. Иллюзия жизни оставила его. Он перестал барахтаться и скрести одеревеневшими лапками по грязному дну лужи. В последний раз взглянув на солнечный свет со дна лужи, муравей закрыл глаза и остановился. Он смирился и отказывался бороться. Жажда жизни оставила его. Лиурфл вновь увеличился до своего нормального размера.

– Глупый, глупый муравей! Зачем ты только сдался? Почему не боролся до конца? Я бы спас тебя, непременно! Ну, пожалуйста, оживи! Обещаю, что это было последнее погружение, – жалобно со слезами на глазах попросил Лиурфл у застывшего в смертной агонии несчастного муравья.

Лиурфл искренне желал насекомому добра и очень надеялся, что муравей благополучно выползет по дну мокрой лужи. Жаль, что он ошибся. Последний бросок в мутную воду стал для муравья роковым. Очень и очень жаль…

Хрустальный звездопад осыпался на землю и в мгновение день стал ночью, которая засияла ледяной непознаваемой тайной бесконечного бытия.