Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уэйр (2006)

Мы находим малопонятным, что нас никто не поставил в известность о смертельной болезни нашего брата. Мы питали большую веру в Вашу преданность и честность Вашего служения. Тем не менее мы в курсе проводимых Вами консультаций и положений, которые Вы выдвинули. Мы понимаем, что политические причины могли принудить Вас поступить подобным образом, так что не сомневайтесь, светлейший лорд, что мы со снисхождением воспринимаем все Ваши поступки, вина за которые будет с Вас снята и Вы будете полностью прощены. И посему мы требуем и призываем Вас, во исполнение Вашего долга пред Господом и нами, провозгласить наше законное право на королевство в нашем городе Лондоне и иных местностях и возлагаем на Вас наши надежды.

Молчание, наступившее после этих слов, нарушается только матушкой и герцогиней Нортумберлендской, которые вслух сокрушаются, что леди Мария, должно быть, заранее получила предупреждение о готовящемся аресте, и гадают, кто бы это мог послать ей весточку.

— Разумеется, — подает голос Нортумберленд, — мы не станем исполнять ее возмутительные требования. Как мы можем объявить ее королевой, когда королева Джейн уже признана законной правительницей? — Он оборачивается ко мне. — Позвольте вас заверить, сударыня, что мой сын, лорд Роберт, разыщет леди Марию и задержит ее. Уверяю вас, она одинокая женщина, которая не имеет друзей в королевстве и не представляет серьезной угрозы вашему трону. А теперь, прошу вас, милорды, миледи, продолжим наш пир.

Он садится, но за его бойкими речами кроется растерянность. Я также замечаю, что многие из членов совета лишились аппетита.

Растерянный гонец по-прежнему стоит перед высоким столом. Нортумберленд тихим голосом обращается к одному из дворцовых стражей:

— Отведите этого человека в тюремную камеру.

Затем он снова смотрит на меня:

— Сударыня, я созову Тайный совет на совещание сегодня ночью. Мы подготовим документ, отвергающий претензии леди Марии, и обнародуем его, чтобы пресечь дальнейшее обсуждение этого вопроса.

— Надеюсь, милорд, — любезно отвечаю я, — что так и произойдет.

Королевский дворец в Тауэре, расположенный между крепостью и рекой, — это старое здание, в котором с прошлого века мало кто обитал. Его ветшающее великолепие принадлежит минувшему столетию: стены расписаны ярким геральдическим узором цветов индиго и багряного, полы выложены черной и белой плиткой, в узких арочных окнах стоит цветное стекло, а мебель изготовлена в готическом стиле. Но мне достаются покои, обставленные более современно, чем остальные: у меня спальня с гобеленами на стенах, кровать под вышитым балдахином и решетчатые двустворчатые окна со средником. Под позолоченным дощатым потолком вьется гирлянда чудесных резвящихся ангелочков.

Миссис Эллен откидывает одеяла и принимается расчесывать мне волосы, пока я стою в ночной сорочке. Я замечаю, что наволочки расшиты буквами «Г» и «А».

— Чьи это инициалы? — удивляюсь я.

— Думаю, они означают «Генрих» и «Анна», — кратко отвечает миссис Эллен. — Мне об этом рассказывала миссис Тилни. Ее кузина прислуживала Анне Болейн, когда та занимала эти комнаты до коронации, двадцать лет тому назад. Их отремонтировали специально для нее. А еще миссис Тилни говорит, что Анна жила здесь перед судом.

— Но она была в заключении, — замечаю я. — Как она могла жить во дворце?

— Только сначала, а затем ее переместили в дом коменданта, когда приговорили к смерти. Оттуда она смотрела, как рабочие строят эшафот на Тауэр-грин. В последние ночи они с фрейлинами не могли уснуть из-за этого шума.

Меня охватывает дрожь, несмотря на то, что ночь выдалась теплой.

— Бедняжка. Представить себе не могу, каково ей, должно быть, пришлось. Но говорят, что она мужественно встретила смерть.

— Да, храбрость у нее была, при всех ее недостатках.

— Наверное, с тех пор здесь никто и не спал.

— Только король Эдуард, сударыня. В ночь перед коронацией.