Золотой Лис - Уилбур Смит (1990)

Ей нравилось ухаживать за ним. Наконец-то можно приказывать, а он вынужден подчиняться. Пока она возилась на кухне, Рамон говорил по телефону, опять же на испанском и так быстро, что ничего не удавалось разобрать. Тем не менее Изабелла внимательно вслушивалась, пытаясь хоть что-то понять, и мало-помалу вчерашние опасения начали возвращаться к ней. Чтобы отогнать мрачные мысли, она тихонько выскользнула из квартиры и сбегала к ларьку на углу, прямо напротив входа в метро, где продавались цветы и фрукты.

Выбрала розу, темно-красный бутон сорта «Папаша Мейон», и великолепный золотистый персик и поспешила обратно домой, пока ее не хватились. Когда вошла, Рамон все еще говорил по телефону.

Роза и персик украсили поднос с завтраком. Когда он торжественно был внесен в спальню, Рамон оторвался от телефона и одарил ее своей редкой и потому столь драгоценной для нее улыбкой.

Она присела на край кровати и стала кормить его, аккуратно отделяя вилкой сочную лососину от костей и по кусочку засовывая ему в рот, а телефонный разговор все продолжался. Когда Рамон поел, унесла поднос на кухню, принялась за мытье посуды и только тогда услышала, что он, наконец, повесил трубку.

Быстро вернулась в спальню и уселась на своей половине кровати, поджав под себя ноги, в той типично женской позе, которая совершенно недоступна для мужчины.

— Рамон, — произнесла спокойно и серьезно, — это пулевое ранение.

Его глаза мгновенно превратились в два куска зеленого льда; лицо будто окаменело.

— Как это случилось? — Он по-прежнему молча смотрел на нее. Она почувствовала, что решимость покидает ее, но все же заставила себя продолжать.

— Ты ведь не банкир, не так ли?

— Большую часть времени я действительно банкир.

— А меньшую?

— Я патриот. Я служу своей стране.

У нее словно гора свалилась с плеч. Всю ночь она воображала себе одну картину страшнее другой: он представлялся ей то торговцем наркотиками, то банковским грабителем, то членом какого-нибудь преступного синдиката, воюющего со своими конкурентами.

— Испания, — осенило ее. — Ты работаешь на испанскую разведку, ведь так?

Рамон опять помолчал, внимательно наблюдая за ней и просчитывая свои дальнейшие шаги, он был непревзойденным мастером постепенного саморазоблачения. Жертву следовало вовлекать медленно, шаг за шагом, чтобы она этого не замечала, а значит, и не противилась, как насекомое, которое село на разлитый мед и с наслаждением барахтается в этой сладкой луже, не ведая, что ему уже не суждено выбраться из липкой, безжалостной трясины.

— Ты сама понимаешь, Белла, что даже если бы ты и была права, я все равно не мог бы тебе в этом признаться.

— Ну разумеется. — Она счастливо кивнула. Ей уже приходилось встречать человека из этого опасного и увлекательного мира шпионажа и политических интриг. То был единственный мужчина до Рамона, в которого, как ей тогда казалось, она была по уши влюблена. Служил в южноафриканской службе безопасности в чине бригадира и тоже обладал властной и жесткой натурой, способной подчинить и удержать в узде самые бурные порывы ее чувств. Они с Лотаром Де Реем прожили шесть счастливых и безумных месяцев, как муж и жена, в уютной йоханнесбургской квартире. Когда он внезапно и безо всякого предупреждения разорвал их отношения, она была совершенно подавлена. Теперь-то понимала, это было всего-навсего легкое, несерьезное увлечение, не идущее ни в какое сравнение с той страстью, что она испытывала к Рамону Мачадо.

— Рамон, милый мой, я все понимаю, ты можешь на меня положиться. Я не буду больше задавать глупых вопросов.

— Я уже доверил тебе свою жизнь. Ведь ты была первой, к кому я обратился за помощью.

— И я горжусь этим. И поскольку ты испанец и при этом дорогой для меня человек, отец моего ребенка, я тоже чувствую себя во многом испанкой. Я хочу помочь тебе всем, чем только могу.