Муссон - Уилбур Смит (1999)

Том прошел к темной каменной лестнице, что вела в подземный склеп. Спустившись по ней, расстегнул пряжку на кожаной сумке, что висела у него на поясе рядом с кинжалом в ножнах. Достав большой железный ключ, который он позаимствовал в отцовском кабинете этим утром, Том отпер решетчатую дверь и распахнул ее; петли двери скрипнули.

Том без малейших колебаний вошел в подземелье, где в каменных саркофагах лежало множество его предков. Гай далеко не так уверенно последовал за ним. Присутствие мертвых всегда вызвало в нем тревогу. И он помедлил у входа в склеп.

Здесь на уровне земли имелись окна, сквозь которые сочился зловещий свет; другого освещения не было.

Вдоль круглых стен склепа выстроились шестнадцать каменных и мраморных гробов. В них лежали Кортни и их супруги со времен прапрадеда Чарльза. Гай инстинктивно посмотрел на мраморный гроб, в котором хранились земные останки его собственной матери, – он стоял в центре ряда из гробов трех покойных жен его отца. На крышке ее гроба имелся резной портрет женщины, и Гай подумал, что она невероятно прекрасна и похожа на нежную лилию. Гай не знал матери, ему не довелось испить молока из ее груди: длившиеся трое суток роды оказались смертельными для этого хрупкого создания. Она умерла от потери крови и изнеможения уже через несколько часов после того, как Гай издал свой первый младенческий крик. Мальчиков растили сначала няни, а потом мачеха, ставшая матерью Дориана.

Гай подошел к мраморному гробу и преклонил перед ним колени.

Он прочитал надпись, оказавшуюся прямо перед ним: «В этом вместилище лежит Маргарет Кортни, возлюбленная вторая жена сэра Генри Кортни, мать Томаса и Гая, покинувшая сей мир 2 мая 1673 года от Рождества Христова».

Склонив голову и закрыв глаза, Гай стал молиться.

– Она все равно тебя не слышит, – мягко произнес Том.

– Нет, слышит, – возразил Гай, не поднимая головы и не открывая глаз.

Тому стало скучно, и он двинулся вдоль ряда гробов. Справа от его матери лежала мать Дориана, последняя жена их отца. Всего три года назад одномачтовое судно, на котором они плыли, перевернулось у входа в залив, и ее унесло в море. Течение оказалось мощным, и, несмотря на все усилия Хэла спасти свою жену, оно утащило вместе с ней и его самого. Их выбросило на голый берег в пяти милях от места крушения, и к этому времени Элизабет была уже мертва, а Хэл едва жив.

Том почувствовал, как в его глазах закипают слезы, потому что он любил Элизабет, насколько хватало сил в его сердце. Он кашлянул и провел рукой по глазам, не желая, чтобы Гай заметил его детскую слабость.

Хотя Хэл женился на Элизабет прежде всего для того, чтобы у осиротевших близнецов появилась мать, они очень скоро полюбили ее, а потом полюбили и Дориана, стоило ему появиться на свет. Вот только Черного Билли они не любили.

А сам Уильям Кортни не любил никого, кроме отца, и ревновал его ко всем с яростью пантеры. Элизабет защищала младших мальчиков от его мстительного внимания, пока море не забрало ее у них, оставив в одиночестве.

– Ты не должна была нас покидать, – тихонько сказал ей Том. И тут же виновато оглянулся на Гая.

Но Гай, погруженный в молитву, его не услышал, и Том отошел к другому гробу, рядом с гробом его родной матери.

Здесь покоилась Юдифь, эфиопская принцесса, мать Черного Билли. Мраморная фигура на крышке изображала красивую женщину с резкими, почти ястребиными чертами, которые унаследовал ее сын. Она была изображена в полукольчуге, что и полагалось тому, кто командовал сражавшейся с язычниками армией. На поясе у нее висел меч, на груди лежал шлем, а рядом – щит, украшенный коптским крестом, символом, существовавшим еще до римской власти над христианами.

Голова принцессы была непокрыта, пышные волнистые волосы напоминали корону.

Том смотрел на скульптуру на крышке гроба, чувствуя, как в его груди сильнее вскипает ненависть к ее сыну.