Монологи о наслаждении, апатии и смерти (сборник) - Рю Мураками (1993)

Кейко Катаока последовала совету своего парня, с которым встречалась еще в лицее, и попала в клуб садомазо, как будто постучавшись в двери монастыря, словно этот совет явился для нее непреложной истиной или пророчеством. «Ты знаешь, ты могла бы стать проституткой, Кейко! – сказал ей приятель и прибавил: – Не простой проституткой, которая продается за несколько иен, но девушкой, из-за которой могла бы вспыхнуть война, девушкой, способной объединить удовольствие и дело…» Он не сказал «быть проституткой», но «стать», «могла бы стать», и Кейко Катаока была тронута столь внимательным отношением к словам. Год спустя после окончания лицея она начала работать в клубе «Роппонжи», переехав в Токио. После первого же раза, потрясенная суммой, которую выложил ей клиент, она истратила все сразу – около восьмидесяти тысяч иен, – купив себе на все деньги розы. Она не могла удержаться от слез и так и шла в ту ночь по улицам Роппонжи, прижимая к груди охапку ярко-красных роз. Слезы эти объяснить было очень просто. Они означали, что она, наконец, исполнила то, о чем всегда мечтала, и кое-что еще. Чувство, похожее на блаженство. Она была счастлива осознать, что обладала внутренней силой конкретизировать свое желание.

Это самое желание и привело ее в клуб, как благоговение приводит иных в храм. Первое время она тратила все деньги на розы, это продолжалось четыре года. Она обладала очарованием и притягательностью, с которыми не могли равняться достоинства прочих девушек клуба, она была способна на все, удовлетворить какое угодно желание и довольно скоро превратилась в ходячую легенду и хозяйку церемонии посвящения.

– Все мои подруги чем-нибудь увлекались – кто музыкой, кто рисованием, кто танцами, это были девушки, не знавшие ни зависти, ни злобы, ни ревности – никаких пороков. Именно по этой причине, посвящая их в наши любовные игры, мы уже не могли от них освободиться. Я иногда даже смущалась. Он – нет, он порой вздыхал, но это были вздохи от скуки. Мы не получили от этого никакого удовлетворения.

Человек, которого я встретил в Нью-Йорке, этот бомж из Бауэри, решил выбрать иную стратегию, пригласив профессионалок, которых Кейко Катаока не знала. Однако и здесь они быстро оказались в тупике. Кейко только что это объяснила: многие девушки, работавшие в клубах садомазо, перешли на этот вид из-за угрозы СПИДа. Так что от них тоже невозможно было получить то, что они оба хотели. Мне довольно трудно было представить эротические игры этих двух людей, ставших друг для друга идеалом садиста. Подчинять, унижать другого и лишь при этом кончать. Видя, как сношаются две собаки, вы не испытываете никакого возбуждения, и с сексом получается то же. Собакам неведом стыд, и никогда собака не почувствует себя униженной, если вы застанете ее во время случки.

Есть много способов унизить женщину. И все они изначально исходят из обывательских перипетий. Обычно это были замужние женщины, продававшие себя, чтобы заплатить долги, или, скажем, школьница, похищенная хулиганами, или еврейка, выбранная нацистскими офицерами. Самым главным здесь было придерживаться неопределенности насчет конечного исхода акта. Поскольку садист находит истинное удовольствие не в том, чтобы унижать, а в том, что партнерша в конце концов унизится сама.