Диана. Жизнь, любовь, судьба - Сара Брэдфорд (2006)

Симпсон был замечательным человеком, обладавшим потрясающей фантазией. Этого гея романтика королевской жизни влекла, как огонь свечи влечет к себе мотыльков. Марк начал работать во дворце в семнадцать лет. Он присматривал за принцем Эдуардом, возил его в школу и к дантисту. Симпатичный, обаятельный, всегда готовый помочь, он сопровождал королевскую семью повсюду, в том числе и на яхте «Британия». Через два дня после свадьбы, когда молодожены находились в Бродлендсе, Диана написала Симпсону «благодарственное» письмо: «Хочу поблагодарить вас за доброту и терпение, которые вы проявляли по отношению ко мне, когда я переехала в Букингемский дворец. Мое пребывание там стало гораздо проще и приятнее благодаря вашему обществу. Я чувствовала себя очень одинокой, а с вами мы столько смеялись, что мне никогда не отблагодарить вас за это». Марк тайком приносил Диане кукурузные хлопья (позднее она говорила, что именно в то время начала переедать, а затем вызывать рвоту; страсть к кукурузным хлопьям, судя по всему, была симптомом заболевания). Письмо написано чисто по-школьному, со «смайликами», которые Диана всегда любила. «Жаль, что с тех пор мне больше не доставалось хлопьев – плачу-плачу! Как я буду справляться без моих кукурузных хлопьев…»[106]

1 июля 1981 года Диане исполнилось двадцать лет. Она устроила небольшую вечеринку для шести друзей из служащих дворца. Один из поваров специально для нее испек великолепный шоколадный торт. Диану поздравляли ее камеристка Ивлин Дагли, стюард дворца и самый старший из всех служащих Сирил Дикман, полицейский телохранитель, горничная, которая убиралась у нее в комнатах, и повар, который и принес торт.

Через год Диана писала Марку Симпсону: «Конечно, я помню свой последний день рождения – я выпила слишком много газировки и съела огромный кусок шоколадного торта»[107]. А вот что вспоминал Сирил Дикман: «Днем она пришла в мой кабинет… и раздала парням по куску торта. Ей никак нельзя было объяснить, что это не принято. Вот таким человеком она была». «Поначалу, еще до свадьбы, Диана часто спускалась на кухню. Дворец – очень одинокое место, если ты предоставлен сам себе… Конечно, у нее не было ничего общего с этими людьми, но члены королевской семьи были заняты – у всех имелись свои дела», – вспоминал другой сотрудник. «Она часто ходила повсюду, особенно в Сандрингеме и Балморале, – рассказывал мне еще один человек. – Заглядывала в чуланы и на кухню… Думаю, ей хотелось с кем-нибудь поговорить… В Сандрингеме она часто приходила после чая. Останавливалась поболтать с помощниками буфетчика, а потом пила чай с Мервином [шеф-поваром]. Ей просто было одиноко»[108].

«Нам порой даже смешно становилось, – замечает Стивен Барри. – Она просто не хотела вести себя по-королевски». Некоторые осуждали такую фамильярность с персоналом. Тем, кто руководил прислугой, не нравилось, что их подчиненные рассказывают Диане дворцовые сплетни. Как-то раз в Сандрингеме один из служащих сделал ей выговор. «Она сидела на столе в буфетной и болтала ногами. Посмотрела на меня и спросила: „Вам не нравится, что я здесь?“ Я ответил: „Нет, ваше королевское высочество, не нравится. Совсем не нравится. Это помещение для прислуги, а вам следует находиться в гостиной и заниматься своими делами“. С этими словами я повернулся и вышел», – вспоминал этот человек[109].

Единственным членом семьи, который целиком и полностью поддерживал Диану, была ее мать, Фрэнсис Шэнд Кидд. Рейн не подпускала к Диане отца – впрочем, он еще не оправился от инсульта. Дворцовые слуги запомнили его «обаятельным, но не всегда полным сил… милым, но не готовым к решительным действиям». Болезнь тяжело сказалась на нем. А вот Фрэнсис всегда была «очень, очень решительной… она во все вникала и задавала множество вопросов». Однако если Джонни Спенсер всегда был желанным гостем во дворце, то Фрэнсис в определенном отношении оставалась персоной нон грата. И ее настороженность по отношению к окружающим неизбежно влияла на ее дочь.