Стервятники - Уилбур Смит (1997)

— Уверяю тебя, таково мое искреннее горячее желание. Однако осуществить мое намерение мешает одно небольшое препятствие. Мне нужно доказательство того, что на мои добрые чувства ты отвечаешь взаимностью. Меня по-прежнему обижает то, что ты не согласился поделиться со мной, дружище. Отдать то, что по нашему уговору принадлежит мне.

— Я уверен, что голландцы отдали вам вашу долю. Я видел, как вы грузили на этот самый корабль большое количество пряностей. Интересно, что скажет о таком договоре с врагами его светлость лорд-адмирал.

— Несколько бочек с пряностями не стоят упоминания, — улыбнулся Камбре. — Но ничто так не обостряет мои братские чувства, как золото и серебро. Послушай, Фрэнки, мы потратили довольно времени на любезности. Мы оба знаем, что золотые слитки с галеона спрятаны где-то близ Слоновьей лагуны. Я уверен, что найду их, если буду искать достаточно долго, но к тому времени ты будешь мертв, и твоя смерть от рук палача на Доброй Надежде будет нелегкой.

Сэр Фрэнсис улыбнулся и покачал головой.

— Я ничего не прятал. Ищите сколько хотите: вы ничего не найдете.

— Подумай, Фрэнки. Знаешь, что сделали голландцы с английскими купцами, захваченными на острове Бали? Распяли, а потом сожгли их руки и ноги в сере. Я хочу спасти тебя от такой участи.

— Если вам больше не о чем поговорить, я бы хотел вернуться к своему экипажу.

Сэр Фрэнсис встал. Теперь он увереннее держался на ногах.

— Сядь! — рявкнул Канюк. — Скажи, где ты спрятал сокровища, и я высажу тебя и твоих людей на берег, не причинив им никакого вреда. Клянусь честью!

Камбре еще целый час то увещевал сэра Фрэнсиса, то бушевал. Наконец он вздохнул.

— Ты выбрал нелегкую долю, Фрэнки. Вот что я для тебя сделаю. Не сделал бы ни для кого, но тебя я люблю, как брата. Если отведешь меня к своему сокровищу, я поделюсь с тобой. Пятьдесят на пятьдесят, точно пополам. Невозможно быть более щедрым и справедливым.

Но и это предложение сэр Фрэнсис встретил спокойной отчужденной улыбкой, и Камбре, не в силах дольше сдерживать ярость, свирепо позвал Сэма Боуэлза.

— Уведи этого высокомерного ублюдка и снова закуй его!

Когда сэр Фрэнсис выходил из каюты, Канюк крикнул ему вслед:

— Я найду, куда ты их спрятал, клянусь! Высажу тебя на плац на Доброй Надежде и сразу вернусь в лагуну и не покину ее, пока не найду.

Еще один моряк сэра Фрэнсиса умер в цепях, прежде чем корабль бросил якорь у берега Столового залива. Остальные были так слабы, что поднимались на верхнюю палубу ползком, как животные. Здесь они жались друг к другу, их одежда задубела от грязи; они озирались, мигали и пытались заслонить глаза от яркого утреннего солнца.

Хэл никогда не был так близко от берега Доброй Надежды. Уплыв из Англии в начале войны, они прошли вдалеке и видели залив с очень большого расстояния. Оттого для Хэла стал полной неожиданностью великолепный приморский пейзаж, где лазурь Атлантики, украшенная белой пеной, омывала такие ослепительно белые пляжи, что от этой белизны болели ослабленные глаза.

Половину африканского неба, казалось, занимает знаменитая гора с плоской вершиной — огромный утес желтого камня, прорезанный глубокими ущельями, которые густо заросли лесом. Вершина горы была такой геометрически ровной, ее пропорции такими правильными и приятными для глаза, что все это казалось творением небесного архитектора.

От этой громадной плоской вершины поднималось мерцающее облако — так молоко переливается через края кастрюли. Серебряные водопады устремлялись вниз по склонам, но на середине полета с волшебной быстротой испарялись, и нижние участки склонов продолжали сверкать под своим природным лесным плащом.

Здания, как сыпь, расползшиеся по берегу, казались ничтожными карликами перед этим великолепием; множество лодок устремились от берега к «Чайке», едва она бросила якорь.