Стервятники - Уилбур Смит (1997)

Со своего почетного места Петрус Ван де Вельде нетерпеливо поглядывал на стол розового дерева, над которыми висели массивные люстры; в каждой горело по пятьдесят ароматных свечей. В огромном зале было светло как днем; свет отражался в хрустальных бокалах и серебряной посуде.

Несколько месяцев, с самого отплытия из Тринкомали, Ван де Вельде вынужден был питаться помоями и отбросами, которые готовили на галеоне, и скромной простой пищей, какой кормили его английские пираты. Теперь глаза его блестели, рот заполняла слюна, когда он разглядывал развернутое перед ним изобилие. Протянув руку, он поднял высокий бокал и отпил редкого шампанского. Крошечные пузырьки щекотали язык, разжигая и без того уже волчий аппетит.

Ван де Вельде считал свое назначение в высшей степени благоприятным и выгодным, а благодарить за него следовало связи его жены в Совете Семнадцати. На юге Африки он получит доступ к грузам множества кораблей, везущих из Европы и с Востока предметы роскоши. Ему все это будут отдавать за бесценок.

Про себя он проклинал Клейнханса за затянутую приветственную речь, из которой не слышал ни слова. Все его внимание сосредоточилось на многочисленных расставленных перед ним серебряных блюдах.

Здесь были молочные поросята с хрустящей золотистой корочкой, толстый филей в собственном соку, обложенный рядами дымящегося жареного картофеля, груды нежных молодых цыплят, голуби, утки, жирные гуси, пять различных сортов свежей рыбы из Атлантики, приготовленные пятью разными способами и приправленные пряностями с Явы, Канди и из Голландской Индии, высокие пирамиды клешней алых омаров, в изобилии водящихся в южных морях, обширный выбор фруктов и сочных овощей из садов Компании, шербет, сладкий крем, яблоки с сахаром, запеченные в тесте, торты, печенье в вине со взбитыми сливками, конфитюры и всевозможные сласти, какие только могли изобрести на кухне рабы-повара. Все это подпирали прочные ряды голов сыра, привезенного из Голландии, кувшины с сельдью из Северного моря и копченые бока дикого вепря и лосося.

Составляющая редкий контраст с этим сверхизобилием обстановка была выдержана в пастельных бело-голубых тонах. За каждым креслом стоял раб в зеленой ливрее Компании, готовый проворными руками в белых перчатках вновь наполнить стакан или тарелку. Неужели этот человек никогда не замолчит? Дал бы наконец поесть, думал Ван де Вельде, улыбаясь и кивая в ответ на благоглупости Клейнханса.

Наконец, поклонившись новому губернатору и еще ниже — его жене, Клейнханс сел, и все выжидательно посмотрели на Ван де Вельде. Тот обвел взглядом тупые лица и со вздохом поднялся для ответной речи. Двух минут вполне достаточно, сказал он себе, и, выдав все, чего от него ожидали, оживленно закончив:

— В заключение я хочу пожелать губернатору Клейнхансу благополучного возвращения на родину и долгой, счастливой жизни в отставке.

Он проворно сел и потянулся за ложкой. Бюргеры впервые получили возможность видеть нового губернатора за столом, и все собравшиеся погрузились в удивленное и почтительное молчание, глядя, как уровень супа в его тарелке понижается, словно прилив на болотах Зюдерзее. Потом, припомнив, что, едва только почетный гость покончит с первым блюдом, тарелки немедленно уберут и подадут следующую перемену, все лихорадочно ринулись наверстывать. Здесь было много славных едоков, но никто не мог сравниться с губернатором, особенно когда у того была фора.

Как только супница опустела, тарелки мгновенно исчезли и были заменены блюдом с грудой нарезанных молочных поросят. Первые два кушанья поглощались в полной тишине, нарушавшейся только чавканьем и прихлебыванием.

Во время третьего блюда Клейнханс как хозяин собрался с силами и сделал героическую попытку оживить беседу. Он наклонился вперед, чтобы отвлечь внимание Ван де Вельде от тарелки.