Птица не упадет - Уилбур Смит (1977)

Крик словно стрела вонзился в сердце Фергюса. Услышав этот пронзительный, полный физической боли крик, он опустил пистолет и остановился, нерешительно глядя вверх; он не знал, что произошло, знал только, что Хелен умирает. Он слишком часто слышал предсмертные крики, чтобы ошибиться. И не мог заставить себя начать подъем, зная, какой ужас ждет его там.

Пока он колебался, из-за поворота лестницы показался Марк. Фергюс не был готов к его появлению. Пистолет висел у него на боку, и он откинулся всем телом и попытался поднять оружие, чтобы выстрелить прямо в грудь незнакомцу в мундире.

Марк был ошеломлен не меньше. Он не ожидал встретить еще одного врага, но увидел поднимающийся пистолет и ударил сломанным ружьем Фергюса по голове.

Фергюс увернулся, «уэбли» выстрелил, и пуля пролетела в нескольких дюймах от головы Марка; выстрел ударил по его барабанным перепонкам и заставил отдернуть голову. Ружье стукнулось о балку за Фергюсом, вырвалось из рук Марка, и мужчины сошлись грудь к груди. Марк перехватил в запястье руку, которой Фергюс держал пистолет, и стиснул изо всех сил.

Оба не узнали друг друга. Фергюс, постарев, превратился в серую карикатуру на самого себя, и ему на глаза сползла матерчатая шапка. Марк был в незнакомом мундире, пыльный и окровавленный, и тоже изменился: юноша стал мужчиной.

Марк был выше, но весили они одинаково, и Фергюсом овладел страшный, неистовый, безумный гнев, который придавал ему сверхчеловеческую силу.

Он прижал Марка к перилам и наклонил его голову над открытым стволом шахты, но Марк не выпускал его руку с пистолетом, и оружие было направлено вверх, выше головы.

Фергюс громко всхлипнул, собирая всю свою жесткую силу, силу тела, закаленного тяжелым физическим трудом и объятого пламенем гнева, печали и отчаяния.

Марк чувствовал, как скользят его ноги; подбитые гвоздями каблуки скрипели на стальной ступеньке лестницы, тысяча футов разверстой пропасти гипнотически влекли его к себе.

Над ними снова закричала Хелен, и этот звук, словно иглой, пронзил мозг Фергюса, он вздрогнул, и его тело изогнулось в мощной спазме, которую Марк не мог и надеяться сдержать. Он перелетел через перила, но по-прежнему одной рукой сжимал запястье руки Фергюса с пистолетом, а другой обхватил его за плечи.

Они скользили в пустоте, сплетенные в ужасной пародии на объятие влюбленных, но, когда падение началось, Марк зацепился обеими ногами за перила, как акробат на трапеции, и рывком остановился, повиснув вниз головой над стволом шахты.

Сила собственного удара перенесла Фергюса через противника, он перевернулся в воздухе и вырвался от Марка, державшего его за плечи.

И так резко остановился, что рывок едва не выворотил руку Марка из плечевого сустава, но какой-то животный инстинкт помешал Марку разжать пальцы, державшие запястье Фергюса.

Они раскачивались над черной пропастью ствола: ноги Марка цеплялись за перила, а следующее звено цепи представлял висящий на его руке Фергюс.

Фергюс запрокинул голову, его шапка слетела, волосы соскользнули с лица. Он смотрел на Марка, а Марк от потрясения едва не разжал руку.

— Фергюс! — прохрипел он, но в глядевших на него безумных глазах не было узнавания. — Попробуй ухватиться! — просил Марк, раскачивая Фергюса, чтобы подвести его ближе к лестнице. — Хватайся за перила!

Он знал, что не сможет долго держать Фергюса: удар при падении вывернул и ослабил ему руку, кровь приливала к голове, он чувствовал, как разбухает его лицо, начинает ломить в висках, а черная голодная пасть ствола продолжала тянуть к себе; Марк пошарил второй рукой и ею тоже схватил Фергюса за запястье.

Фергюс повернулся, но, вместо того чтобы вцепиться в перила, свободной рукой перехватил пистолет.

— Нет! — закричал Марк. — Фергюс, это я! Это я, Марк!

Но Фергюс ушел за грань безумия. В левой руке он держал пистолет и силился нажать спусковой крючок.