Птица не упадет - Уилбур Смит (1977)

Шон достал из жилетного кармана часы и увидел: без одной минуты четыре — до назначенного срока оставалась минута. Он посмотрел вниз, на долину, и нахмурился. Склон под ним пуст, а ведь дорога видна до самого города. Полчаса назад по ней пропылил мотоцикл Марка, и с тех пор дорога пуста.

Шон посмотрел за город, на белые стены большого дома, который построил Дирк Кортни, когда вернулся в долину. Грейт-Лонгвуд — претенциозное название для претенциозного здания.

Шону дом не нравился. Ему казалось, что даже днем это здание окружает та самая аура зла, становится почти осязаемой. До него доходили россказни, которые злорадно повторяли сплетники, о том, что там творится под покровом ночи.

Он верил в эти рассказы; вернее, глубинным чутьем, которое прежде было любовью, понимал человека, когда-то бывшего его сыном.

Он снова посмотрел на часы и нахмурился. Ровно четыре. Шон потряс часы и поднес к уху. Они шли нормально, и он снова спрятал их в карман и взял в руки повод. Дирк не придет, и Шон ощутил трусливое облегчение, потому что каждая встреча с Дирком Кортни его утомляла и огорчала.

— Добрый вечер, папа.

От неожиданности Шон сдавил лошадь коленями и дернул узду.

Жеребец подпрыгнул и повернул, прядая ушами.

Дирк уверенно сидел на золотисто-гнедом. Он спустился из ближайшего леса, ведя лошадь в поводу и неслышно ступая по толстому матрацу упавших листьев.

— Ты опоздал, — проворчал Шон. — Я уже собрался уходить.

Дирк, должно быть, прошел по кругу, поднялся на откос ниже водопадов, чтобы обойти ограду, проехал плантациями и явился на встречу с противоположной стороны. Вероятно, он не менее получаса сидел в лесу на лошади и смотрел на отца.

— О чем ты хотел со мной поговорить?

Никогда нельзя недооценивать этого человека. В прошлом Шон много раз допускал эту ошибку, и всегда это дорого ему стоило.

— Думаю, ты знаешь, — улыбнулся в ответ Дирк; Шону он напоминал красивого и смертельно опасного хищника. Он сидел в седле с небрежной грацией, но полностью контролировал лошадь; на нем был охотничий костюм из прочной ткани, которую не прорвать шипом, на шее желтый шелковый платок; длинные сильные ноги затянуты в глянцевую кожу шоколадного цвета.

— Напомни, — предложил Шон, внутренне готовясь противостоять гипнотическому очарованию этого человека, которое тот включает, когда хочет.

— Послушай. Я знаю, что ты был занят тем, что загонял потные немытые орды туда, где им и место. Я с гордостью читал о твоих усилиях, отец. Бойня в Фордсбурге почти так же страшна, как та, что ты устроил в 1906 году, подавляя восстание Бомбаты. Великолепная работа!

— Хватит об этом.

Шон снова возненавидел себя. Дирк Кортни мастак находить чужие слабости и безжалостно их эксплуатировать. Когда он так говорил о том, на что вынужден был пойти Шон, исполняя свой долг, Шона охватывал еще более жгучий стыд.

— Конечно, было совершенно необходимо возобновить деятельность шахт. Ведь большую часть своей древесины ты продаешь золотым шахтам. У меня где-то есть точные данные. — Дирк рассмеялся. Зубы у него были превосходные и белые, голова большая, красивая, и солнце освещало его сзади, играя в кудрях, делая его еще более театрально великолепным. — Ты молодец, папочка. Никогда не упустишь хорошей возможности. Нельзя, чтобы банды ополоумевших красных мешали нашему бизнесу. Даже я в конечном счете завишу от золотых шахт.

Шон не мог заставить себя ответить, его душил гнев. Он чувствовал себя замаранным и пристыженным.

— Это одно из многого, за что я в долгу перед тобой, — продолжал Дирк, небрежно поглядывая на отца с убийственно вежливой улыбкой. — Я твой наследник, я унаследовал от тебя способность распознать возможность и использовать ее. Помнишь, как ты учил меня ловить змею, прижать к земле и взять большим и указательным пальцами за шею?

Шон вдруг отчетливо вспомнил, как это было.

Бесстрашие ребенка пугало его даже тогда.