Ярость - Уилбур Смит (1987)

Шаса какое-то время обдумывал это, потом сменил угол атаки.

– А почему ты не пришел за деньгами ко мне, вместо того чтобы занимать за моей спиной?

Гарри улыбнулся, пытаясь пригладить торчащий вихор на голове.

– Ты бы высказал пятьсот причин, почему этого не стоит делать, вот как сейчас. К тому же я хотел действовать самостоятельно. Я больше не ребенок.

Шаса повертел перед собой золотую ручку на подставке и, не придумав больше никаких возражений, проворчал:

– Ты бываешь слишком умен на свою беду. Существует грань между деловым чутьем и откровенным азартом.

– А как определить эту грань? – спросил Гарри. На мгновение Шаса подумалось, что он шутит, но потом он понял, что, как всегда, Гарри совершенно серьезен. Он подался вперед, ожидая объяснения отца; он действительно хотел знать.

Шасу спасло появление других членов совета: Сантэн под руку с доктором Твентимен-Джонсом и Дэвидом Абрахамсом, который о чем-то дружелюбно и уважительно спорил с отцом, и благодарный Шаса получил возможность оставить тему. Во время заседания он раз или два смотрел на Гарри. Тот с восторгом слушал обсуждение, и в стеклах его очков отражался оконный свет и в нем – миниатюрная вершина Столовой горы. Когда повестка дня была исчерпана и Сантэн начала вставать, чтобы вести всех в изысканную столовую, Шаса остановил их.

– Мадам Кортни, господа! Еще один дополнительный вопрос. Мы с мистером Гарри Кортни обсуждали общее состояние рынка недвижимости. Мы оба считаем, что недвижимость и акции в данный момент сильно недооцениваются, и компания должна этим воспользоваться, но я хотел бы, чтобы он сам высказал некоторые предложения. Пожалуйста, мистер Кортни.

Это был Шасин способ встряхнуть парня и немного осадить его. За полгода после возвышения у Гарри еще ни разу не было возможности обратиться ко всему совету, и теперь отец без всякого предупреждения вызвал его, с мстительным видом откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

Гарри в конце стола багрово покраснел и с тоской посмотрел на застекленную дверь – свой единственный выход, прежде чем обратиться с традиционным приветствием к членам совета.

– Ма… ма… мадам Кортни и го… го… господа.

Он замолчал и умоляюще посмотрел на отца, но получив в ответ строгий бескомпромиссный взгляд, перевел дух и заговорил. Раз или два он запнулся, но, когда вначале Эйб Абрахамс, а потом Сантэн начали задавать резкие вопросы, забыл о заикании и проговорил сорок пять минут.

Когда он закончил, все некоторое время молчали, затем Дэвид Абрахамс сказал:

– Предлагаю просить мистера Гаррика Кортни подготовить перечень специальных предложений, соответствующих его презентации на этом заседании, и доложить нам их на чрезвычайном заседании совета на следующей неделе в удобное для господ членов совета время.

Сантэн его поддержала, предложение прошло единогласно. И Дэвид Абрахамс закончил:

– Я просил бы внести в протокол заседания благодарность мистеру Кортни за яркое выступление и за то, что он вынес на рассмотрение совета свои соображения.

Пока лифт спускался в подземный гараж, где рядом с «ягуаром» отца стоял «MG» Гарри, юношу не покидало ощущение успеха и признания. Оно сохранялось на всем пути до Оддерли-стрит к одинокому небоскребу «Санлам-билдинг», стоявшему на открытой площадке, на участке, отвоеванном у моря. Даже поднимаясь в лифте на двадцатый этаж небоскреба, Гарри еще чувствовал себя высоким, важным и решительным. И только когда вошел в приемную «Гэнтри, Кармайкл энд ассошиэйтс», это животворное сияние начало слабеть и жесткий воротничок больно врезался в бычью шею Гарри.