Ярость - Уилбур Смит (1987)

Она предложила встретиться в ее офисе, но Шаса искусно воспрепятствовал ее попытке выбрать поле битвы и послал за ней шофера на «роллсе», чтобы привезти ее в Вельтевреден. Холли поняла, что ее сознательно помещают в обстановку, которая должна подавить ее, показать великолепие мира, в котором ей нет места. Поэтому она невероятно тщательно продумала свой наряд и облик, и теперь, когда ее ввели в кабинет Шасы Кортни и она увидела, как он вздрогнул, поняла, что первой пустила кровь. Она заставила комнату со всеми ее сокровищами казаться созданной специально для нее, и холодная, поверхностная улыбка Шасы поблекла, когда он подошел к ней и пожал руку.

– Великолепный Тернер, – сказала Холли. – Я всегда думала, что он должен был вставать рано. У солнечного света только ранним утром бывает такой золотистый оттенок.

Выражение его лица изменилось: он понял, что под поразительной внешностью таится глубина.

Они обошли комнату, будто бы разглядывая картины, элегантно фехтуя, пытаясь нащупать слабости друг друга и не находя их, пока Шаса сознательно не нарушил этот порядок, сделав ей личный комплимент, чтобы польстить.

– У вас удивительные глаза, – сказал он и стал выжидать, что она сделает. Холли немедленно контратаковала.

– Гарри называет их аметистом и сапфиром.

Она аккуратно лишила его преимущества. Шаса думал, она не захочет первая упомянуть Гарри.

– Да, я знаю, что вы вдвоем плотно работали.

Он подошел к столу с отделкой из слоновой кости. На столе стояли графины и стаканы.

– Могу я предложить вам немного хереса? Этот херес – наша гордость.

Он принес стакан и заглянул в эти удивительные глаза. «Ах, маленький дьяволенок, – печально подумал Шаса. – Опять. Ну кто мог ожидать от Гарри чего-нибудь такого?»

Она отпила глоток.

– Мне нравится, – сказала она. – Сухой, как кремень, но не вязкий.

Он слегка наклонил голову, признавая точность ее суждения.

– Думаю, не стоит темнить. Я пригласил вас не для того, чтобы обсуждать проект Шасавилля.

– Это хорошо, – ответила Холли. – Потому что я не потрудилась прихватить последние наброски.

Он с облегчением рассмеялся.

– Давайте сядем и устроимся поудобней.

Она выбрала стул в стиле Людовика Четырнадцатого с вышитой кожаной обивкой из Обюссона, потому что точно такой же стул видела в музее Виктории и Альберта; положив ногу на ногу, она заметила, что Шаса с трудом оторвал от них взгляд.

– Я собирался откупиться от вас, – сказал Шаса. – Теперь, познакомившись с вами, я понимаю, что ошибался.

Она ничего не ответила, глядя на него через край бокала и мерно покачивая ногой в зловещем ритме.

– Я думал, какова может быть цена, – продолжал он. – И мне приходила в голову сумма в сто тысяч.

Нога продолжала раскачиваться, и Шаса, сам того не желая, снова посмотрел на ее икру и изящно повернутую лодыжку.

– Конечно, это было нелепо, – продолжал он, глядя на ногу Холли в итальянской кожаной туфельке. – Теперь я понимаю, что должен был подумать о половине миллиона.

Он пытался нащупать цену Холли и снова посмотрел ей в лицо в поисках первых признаков алчности, но ему было очень трудно сосредоточиться. «Сапфир и аметист, поистине! У Гарри гормоны, должно быть, из ушей текут». И Шаса ощутил легкий укол зависти.

– Естественно, я думал о фунтах стерлингов. Все еще не могу привыкнуть к этим рандам.

– Как замечательно, мистер Кортни, – сказала она, – что вы решили не оскорблять нас обоих. В таком случае мы могли бы подружиться. Я предпочитаю дружить.

Ну хорошо, его план провалился. Он поставил свой стакан с хересом.

– Гарри еще ребенок, – сменил он подход.

Холли покачала головой.

– Он мужчина. Ему просто нужен был кто-то, кто бы убедил его в этом. Что было нетрудно.

– Он сам не знает, чего хочет.