Ложь без спасения - Шарлотта Линк (2009)

– Это невероятно. Я действительно не помню. Я настолько сбита с толку с тех пор, как… как все это случилось… Скоро я забуду, как меня зовут!

Кристофер улыбнулся.

– Это прекрасно можно понять. Ты уж только из-за этого не переживай.

Лаура подумала, что он был терпеливее и менее склонен к отстраненному совершенству, чем ее покойный муж. Уж Петер-то едва ли удержался бы от циничной реплики.

– В таком случае, – продолжил Кристофер, – ты, видимо, и поесть ничего не приготовила?

Фрау Симон сглотнула.

– Мы и об этом договаривались? О боже…

Ее гость засмеялся, тепло и сердечно.

– Да. Но это не проблема. Я приглашаю тебя сходить куда-нибудь. Чего бы ты хотела?

Самым честным ответом Лауры было бы: «Чтобы ты ушел». Она ощутила почти болезненную потребность побыть одной. Но после того, как Лаура забыла об их с Хейманном договоренности, она не могла обойтись с ним так бесцеремонно. У него были добрые намерения, и он не хотел предоставлять ее самой себе.

Все же Лауре удалось собрать все свое мужество, чтобы сказать ему, что она не желает никуда идти.

– Я могу предложить тебе хлеб с сыром, – сказала она. – Или мы могли бы разогреть остатки вчерашнего. Вина в доме достаточно. Но я сейчас не хочу оказаться на людях.

Кристофер понял ее и скрылся на кухне. Оставшись у камина, она слышала, как он орудовал на кухне, гремя кастрюлями и столовыми приборами. Через некоторое время оттуда потянуло запахом горячей еды. Видимо, Хейманн решил поесть на кухне, и может быть, он даже заметил, что хозяйке дома не очень-то хотелось чьего-либо общества. Но ее спокойствие все равно было нарушено, и она почувствовала, как ее тело снова напряглось. Она больше не была наедине с собой.

Затем, судя по звукам, гость убрал посуду в посудомоечную машину. Лауру что-то тревожило. Это было связано не с Кристофером, а с ней самой. Она знала, что ситуация вчерашнего вечера, когда друг ее мужа готовил для нее еду и когда они вместе ели, давало ей ощущение чего-то домашнего. Сегодня все это могло повториться: теплая комната, пляшущее пламя, тихая возня Кристофера за стеной… Но ощущение вчерашнего вечера не желало вновь возвращаться к Лауре, и она обозвала себя неблагодарной козой, потому что теперь Кристофер обременял ее.

Хейманн вошел в комнату с бокалом вина в руке, и она вновь отметила, какие у него приятные движения: в них не было ничего резкого или неуклюжего. Он был осмотрительным человеком, из тех, кто бережно обращается с другими людьми и с их чувствами. Лаура не могла представить себе, чтобы он мог причинить своей жене те страдания, что Петер причинил ей.

– Извини меня, что я был таким жадным, – сказал Кристофер, – но я с самого утра ничего не ел. Я был страшно голоден.

– Это ты меня извини, что я ничего не приготовила, – ответила мадам Симон. – Но я действительно напрочь не помню, чтобы мы договаривались…

Ее гость сел на вторую подушку.

– Тебе не за что извиняться. Но я, как ребенок, с радостью ждал этого, представляешь? Прийти сюда, где ты ждешь меня с обедом… Ситуация, которой у меня уже много лет не было. Когда тебя ждут. В этом есть что-то особенно магическое. Домашний очаг, жена, дети… Дом, в котором ты живешь, снова начинает ощущаться родным домом. Еще раз окунуться в то чувство, которое знакомо тебе с детства. Для меня это, во всяком случае, так… Я вижу себя ребенком в холодные, темные осенние вечера, возвращающимся домой, вижу свою мать, которая рада мне, вижу семью, что сидит вокруг стола… Это было… ну, в общем, ты знаешь. Позже мне еще раз довелось испытать такое счастье с Каролин и детьми. Но и это было уже давно.

Кристофер выглядел таким печальным, что Лауре стало больно. Она вспомнила: Петер как-то рассказывал, что его друг невероятно страдает из-за развода. «У меня иногда такие опасения, что это его погубит, – говорил он. – То, что эта дура убежала, почти лишает его рассудка».