Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

Бомбардировки Германии были одним из главных видов помощи, которой Сталин ожидал от союзников летом 1941 г., когда вермахт нанес Красной Армии сокрушительные удары. Сталин также требовал вторжения союзников в Северную Францию в ближайшее время, что позволило бы ослабить давление немцев на Восточном фронте. На встрече с сэром Стаффордом Криппсом, через 5 дней после нападения Гитлера на СССР, Молотов пытался склонить британского посла конкретнее определить масштабы помощи, предлагаемой Черчиллем. Но Криппс не был уполномочен делать подобные уточнения. Советский министр иностранных дел возобновил давление на него два дня спустя после встречи в Лондоне между британским министром снабжения лордом Бивербруком и советским послом И. М. Майским. Бивербрук, скорей всего, не проконсультировавшись с британскими начальниками штабов, обсудил с Майским возможность вторжения во Францию. С тех пор советская внешняя политика сосредоточилась на том, чтобы связать англичан твердыми обязательствами. Русские небезосновательно подозревали, что британская сдержанность проистекает из убеждения, будто Советский Союз сможет продержаться «немногим дольше, чем пять или шесть недель».

Отношения между союзниками вплоть до начала 1944 г. были отравлены недостатком понимания с советской стороны. Меряя союзников по себе, Сталин ожидал, что они пойдут на форсирование Ла-Манша, невзирая на трудности и значительный уровень ожидаемых потерь. Нежелание Черчилля взять на себя обязательства относительно вторжения в Северо-Западную Европу усилило его подозрения, что Англия стремится переложить основную тяжесть войны на Красную Армию. Такое предположение, конечно, было очень недалеко от истины, но оно содержало и известную дозу лицемерия. Ведь и сам Сталин надеялся в 1940 г., что западные капиталисты и немцы до смерти истощат друг друга в кровавом противоборстве. Советский диктатор неспособен был понять того, под каким невероятным давлением приходится работать демократически избранным правительствам. Он ошибочно полагал, что Черчилль и Рузвельт пользуются в своих странах абсолютной властью. То обстоятельство, что они должны держать ответ перед Палатой общин или Конгрессом или считаться с прессой, было в его глазах жалким оправданием. Он никогда не смог бы поверить, что Черчиллю действительно пришлось бы уйти в отставку, начни он военную операцию, ведущую к катастрофическим потерям.

Даже десятилетия пристального изучения того, как функционирует британское общество, не помогли Сталину понять основу традиционной британской стратегии периферийной войны. Англия – не континентальная держава. Она по-прежнему полагалась на свои военно-морские силы и на коалиции для сохранения баланса сил в Европе. За исключением Первой мировой войны, Великобритания всегда избегала участия в крупных наземных сражениях, пока не начинал вырисовываться исход войны. Черчилль склонен был решительно следовать этой модели, несмотря на то, что его американские и советские союзники были привержены диаметрально противоположной военной доктрине – быстрейшего, по возможности, проведения крупных наземных операций.

28 июля, по истечении чуть более двух недель с момента подписания англо-советского соглашения, Гарри Гопкинс по поручению Рузвельта, прибыл в Москву с целью изучения фактического положения дел. Гопкинсу предстояло выяснить, в чем нуждается Советский Союз для продолжения войны – как в настоящий момент, так и в долгосрочной перспективе. Советское руководство сразу нашло с ним общий язык. Гопкинс поставил под сомнение крайне пессимистические отчеты американского военного атташе в Москве, считавшего, что Красная Армия обречена. Вскоре он убедился, что Советский Союз сможет выстоять.