Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

Вечером 9 октября Черчилль и Сталин встретились в кабинете Сталина в Кремле в присутствии только переводчиков. Черчилль приступил к переговорам, предложив начать их с «самого утомительного вопроса – о Польше». Попытка премьер-министра расположить к себе деспота была довольно неуклюжей. Чувствовалось, что Сталин очень обрадовался, понимая, что произойдет. Черчилль затем сказал, что послевоенная восточная граница Польши была «установлена» в Тегеране без консультаций с польским эмигрантским правительством. Это случилось потому, что Рузвельт не хотел разочаровывать своих польских избирателей до президентских выборов. Когда премьер-министр Миколайчик узнал об этом на встрече, состоявшейся по настоянию Черчилля, то был глубоко этим потрясен. Он отверг все доводы и даже угрозы Черчилля, которыми тот пытался заставить его признать «линию Керзона» в качестве восточной границы. Вскоре он ушел в отставку. Сталин игнорировал протесты эмигрантского правительства. Настоящим правительством Польши на тот момент были «люблинские» поляки. На его стороне была Первая армия Войска Польского под командованием генерала Зигмунта Берлинга, хотя многие ее командиры из числа офицеров Красной Армии понимали иронию происходящего, когда им приходилось притворяться поляками. Дело в том, что в отличие от корпуса генерала Андерса, они находились на польской территории. Реальная власть и есть закон, и это Сталин знал очень хорошо. Знал это и Черчилль, продолжая делать хорошую мину при плохой игре.

Когда речь зашла о Балканах, Черчилль представил то, что он называл «неудобным» документом, который позже стал известен как «процентное соглашение». Это был список стран с предлагаемым разделением влияния в них Советского Союза и западных союзников.

Румыния: Россия – 90 %; остальные – 10 %.

Греция: Англия (совместно с США) – 90 %; Россия – 10 %.

Югославия: 50 % на 50 %.

Болгария: Россия – 75 %; остальные – 25 %.

Сталин внимательно просмотрел бумагу, затем увеличил долю Советов в Болгарии до 90 % и в левом верхнем углу поставил «птичку» своим знаменитым синим карандашом, затем подвинул бумагу через стол Черчиллю. Черчилль довольно робко заметил, что «могут подумать, что это очень цинично – распоряжаться такими вопросами, судьбоносными для миллионов людей, в такой пренебрежительной манере. Не лучше ли сжечь этот листок?»

«Нет, оставьте себе», – небрежно ответил Сталин. Черчилль сложил его и положил в карман.

Премьер-министр пригласил Сталина на обед в британское посольство, и тот согласился, к искреннему удивлению официальных лиц в Кремле. Впервые за все время вождь решил посетить иностранное посольство. За обедом разговор вертелся в основном вокруг Балкан и Центральной Европы. Когда подавали одно из блюд, гости услышали раскаты артиллерийского салюта в честь взятия города Сегед в Венгрии. В послеобеденной речи Черчилль вернулся к вопросу о Польше: «Англия вступила в войну ради сохранения свободы и независимости Польши, – сказал он. – У англичан есть моральная ответственность по отношению к народу Польши и его духовным ценностям. Важно то, что Польша – католическая страна. Мы не можем позволить, чтобы развитие событий внутри страны осложнило отношения с Ватиканом».

«А сколько у папы римского дивизий?» – перебил Сталин. Это единственное замечание, ставшее теперь знаменитым, показало, что Сталин умел крепко держать то, что ухватил. Оккупация Польши Красной Армией автоматически вела к приходу к власти правительства, «дружественного Советскому Союзу». К большому удивлению, Черчилль, несмотря на весь свой внутренний антибольшевизм, тем не менее полагал, что его поездка в Советский Союз была очень успешной, и что Сталин его уважает и даже симпатизирует ему. Временами он так же обманывался, как и Рузвельт.