Слишком поздно - Алан Александр Милн (1939)

И были тут же дисквалифицированы. Дядя заявил, что результат не засчитан, так как на пути к вершине мы несколько раз останавливались. Мы и не думали отпираться. Он твердил, что мы нарушили правила, потому что в соревнованиях по подъему на холм на велосипеде остановки недопустимы. Но у нас не велосипед, а трехколесный тандем, защищались мы. Но дядя не уступал. Почему же он не предупредил нас заранее? Он думал, мы знаем, это все знают. Но если бы мы не останавливались, то съехали бы вниз задом наперед! Что ж, значит, не судьба.

Мы смотрели на него, не веря своим глазам. Никогда еще жизнь не обходилась с нами так жестоко.

— Вы хотите сказать…

— Займись-ка лучше своей овсянкой, милый, — вступила в разговор мама. — После поговорим.

— Вы хотите сказать, — медленно повторил Кен, дрожащей рукой сжимая ложку, — что мы не получим денег?

— Конечно, нет. Вы провалили испытание.

Нам оставалось только заняться своей овсянкой, но впервые в жизни овсянка не принесла нам покоя. Мироздание дало трещину. «Не говори — напрасна битва…»[7] Однако именно так нам тогда казалось! Мы в молчании доели овсянку и разошлись по углам, не желая разреветься друг перед другом.

Позднее меня нашел папа и, протянув жестянку с леденцами, сказал:

— Против правил не поспоришь, сынок, но, по-моему, ты заслужил утешительный приз.

Тем временем мама нашла Кена и, сунув ему в карман трехпенсовик, вздохнула:

— Не переживай, мальчик мой, твой дядя порой бывает несносен, но вас упрекнуть не в чем, вы вели себя молодцами.

Утешенные, мы с Кеном сошлись вновь, а обнаружив, что оба не остались внакладе, еще больше повеселели и заспешили в деревенскую лавку.

И вот пришел час провидению явить себя во всей красе. Впрочем, провидению нет дела до наших желаний. Оно не ищет подходящего момента, чтобы продемонстрировать нам свои благодеяния или гримасы.

Главная ценность круглого и плоского шоколадного пирожного ценой в один пенни заключалась в том, что внутри его могла прятаться монета в шесть пенсов. Мы купили двенадцать штук (по три пенса от мамы и папы плюс шесть пенсов в долг). До сего времени мы ни разу не испытывали судьбу, но сегодня — двенадцать против шести, кто бы не соблазнился? — мы решили, что провидение смилостивится. Увы, провидение осталось глухо к нашим чаяниям. А Лимпсфилдский холм, с точки зрения дядьев, так и остался «весьма крутым и неподходящим для подъема на велосипеде».

Между тем пришла пора представить мой первый опубликованный литературный опыт:

«Мы прошли шесть миль до Иденбридж и выпили воды из колонки, а когда мы пили, одна девочка подошла и сказала, что эта вода из реки, и мы отправились в лавку, где купили имбирный лимонад. Основательно утолив жажду, мы пошли в Хивер, девять миль пешком, где нас ждал обед. В ожидании обеда мы осмотрели церковь и замок, где родилась королева Анна Болейн. Затем мы отлично отобедали яичницей с ветчиной. После обеда мы прошли две мили полями, по пути ели вкусные орехи и вышли к дороге на Чайдинг-стоун. Там мы купили печенье и имбирный лимонад. Затем мы отправились в Коуден. В пути мы встретили джентльмена, который показал нам дорогу (а сам он спешил на остров Уайт). В миле от города он с нами распрощался, и мы свернули в Коуден, где рассчитывали отдохнуть. Однако в местной гостинице не оказалось свободных мест. Тогда мы пошли на станцию, где сели на поезд до Танбридж-Уэллс. Там обнаружилась превосходная гостиница «Карлтон». Мы восхитительно отужинали яичницей с ветчиной, хорошенько умылись и отправились в постель. В тот день мы прошли девятнадцать миль».