Жаныбеков Шангерей. Өнегелі өмір. В. 31 - Коллектив авторов (2014)

Действительно, Сеит ага и я являемся потомками Карпыкова Бекмухамбета, работавшего во второй половине XIX века волостным управителем Чубарской и Домбарской волостей у себя на родине, а затем некоторое время исполнявшего обязанности младшего сверхштатного чиновника особых поручений при Военном Губернаторе Тургайской области. Сеит ага является внуком Бекмухамбета ата, а я одним из его правнуков.

Его отец Абдибек Бекмухамбетович и мать умерли в начале 20-х годов двадцатого столетия, когда в наших местах свирепствовал голод, сопровождавшийся различными эпидемиями. В связи с этим он, при содействии родственников, воспитывался у своей бабушки Айток аже.

Я до сих пор отчетливо помню, как Сеит ага, будучи еще подростком, ранней весной 1930 года на сеновале одной из аульных землянок собрал несколько мальчишек и девчонок 4-5-6-летнего возраста, читал им интересные сказки и стихи. Среди них был и я. Видимо в этот период он был на каникулах дома и подобным образом развлекал своих малолетних родственников.

Но затем в нашем ауле наступили другие, более печальные времена. В результате развернутой Голощекиным грубой компании по «советизации» казахского аула и коллективизации, местные жители лишились своего скота, основного источника их жизни. Говорили, что представители местных властей и так называемые «белсенді» из числа их активистов, всячески преследовали наших родственников. Этим они вынудили их разъехаться в другие отдаленные места, где можно было спокойно работать и содержать свои семьи.

В результате этого наш аул Жаугашты, или как еще говорили Карпык аулы, имевший более чем вековую историю, исчез с лица земли навсегда. До наших дней сохранилось только кладбище, где покоятся останки основателя аула Карпык ата, его сыновей Бекмухамбета ата и Уали ата, внуков и других потомков, их соседей. Но, к сожалению, в драматической ситуации, которая воцарилась в тот период, какие-то нечистоплотные субъекты разобрали его ограду, увезли часть памятных надгробий. Время и отсутствие должного присмотра оказали свое негативное влияние.

Я помню, что наша семья зиму 1930-1931-х годов провела в соседнем поселке Тавриченка, поселившись на квартире дяди Елкея, родственника Айток аже, работавшего там наемным пастухом личного скота местных жителей.

Весной 1931 года мы очутились на станции Гогино, расположенной в Челябинской области РСФСР, где отец временно устроился на работу по перевозке на железнодорожную станцию золотоносного песка, добываемого местными старателями. Мы жили в своеобразном «цыганском таборе», расположившемся около пристанционного поселка. Жилища его обитателей состояли из самых примитивных хижин, покрытых кошмой, брезентом и другими подручными материалами. К осени некоторые семьи, в том числе и наша, перебрались на территорию Башкирии. Там мои родители устроились скотниками в подсобном хозяйстве Белорецкого металлургического завода, располагавшегося в Терлянском лесу. Но, следующим летом, их потянуло на родину и они вернулись в поселок Житикара, надеясь устроиться там на работу. Но из этого ничего не вышло. В начале 1933 года, несмотря на свирепствовавший голод и холодную зиму, они с двумя детьми были вынуждены с большим трудом перебраться на юг Казахстана.

Видимо в это время Сеит ага, упорно преодолевая всякие искусственно созданные преграды, устроился на учебу в школу ФЗО, а затем начал свою трудовую деятельность на предприятиях Житикары.