Особые обстоятельства - Джон Ле Карре (2013)

— Джеб ненавидел наемников. Говорил, что они мать родную продадут и не задумаются. Считают себя героями, а на самом деле — обычные психопаты. “Я, Бриджит, воюю за свою страну, а не за гребаные международные корпорации с их оффшорными счетами”. Только он не говорил “гребаные”. Это я уж от себя добавила. Джеб был верующим. Не ругался, почти не пил. А я? Я и сама не знаю, кто я. Наверное, протестантка. Других у нас в проклятых королевских констеблях Ольстера не держали.

— Джеба в операции “Дикая природа” раздражало именно присутствие наемников? Конкретно в этой операции?

— Наемники его просто бесили, всегда и везде. Раздражали. “Очередное задание придется выполнять на пару с наемниками, Бриджит, — говорил он мне. — Иногда я начинаю задумываться, кто же в наши дни развязывает войны”.

— А больше его в этой операции ничто не смущало?

— Нет. Дерьмоватое дельце, конечно, но и не такое бывало.

— А потом? После операции, когда он вернулся домой?

Бриджит прикрыла веки, а когда открыла глаза вновь, на Тоби смотрела уже совсем другая женщина — печальная, напуганная.

— Он вернулся сам не свой. Белый, как привидение. Руки все время дрожали, даже вилку с ножом удержать не мог. Все показывал мне письмо от его любимого начальства: “Спасибо, всего хорошего, не забудьте, что вы подписали обязательство о неразглашении государственной тайны”. Я-то думала, его уже ничем не удивить, не шокировать. Как и меня. Мы же в Северной Ирландии оба служили. Ну, знаете, кровь и осколки костей от простреленных коленок на улицах городов, теракты, ожерельные казни[18]. — Бриджит глубоко вздохнула, собираясь с духом. — А потом он не выдержал. Чаша терпения переполнилась. Он встретил “свою” жертву, и все эти взрывы на рынках, все подорванные школьные автобусы с детишками, все это сошлось воедино. А может, он просто увидел подохшего от голода пса или до крови порезал себе мизинец. Черт его знает. Что бы там ни случилось, эта операция стала соломинкой, переломившей верблюду хребет. Он сломался. Не мог смотреть нам в глаза — ненавидел нас, самых близких ему людей на свете, за то, что мы целы и невредимы, а другие — умерли.

Бриджит умолкла, яростным невидящим взором уставившись в никуда.

— Он нас избегал, мать его! — выпалила вдруг она и тут же поднесла ладонь ко рту. — На Рождество мы накрыли стол, — объяснила она. — Ждали его — я, Дэнни, Гарри. Сидели и смотрели на пустой стул. И на день рождения Дэнни то же самое было. Посреди ночи на крылечко подбросил подарок — представляете? Как будто мы заразные, как будто к нам и на шаг приблизиться нельзя. Словно у нас проказа. Это же его дом был, родной дом! Неужели мы недостаточно сильно его любили?

— Я уверен, что это не так, — тихо сказал Тоби.

— Да откуда вам-то знать? — вскинулась Бриджит и, нервно закусив кулак, погрузилась в воспоминания.

— А его поделки из кожи? — осторожно поинтересовался Тоби. — Где он этому научился?

— Где научился? От его проклятого папаши. Когда он не надирался до чертиков, то шил на заказ обувь. Впрочем, Джеб любил отца до трясучки, несмотря на весь его алкоголизм. Когда тот помер, он все его инструменты себе забрал и разложил их в сарае, прямо как на каком-то алтаре. А однажды ночью опустошил сарай и пропал вместе с инструментами. А теперь пропал уже навсегда. — Бриджит повернулась и выжидающе взглянула на Тоби.

— Джеб говорил Полу, — начал тот, — что у него появилось какое-то доказательство, какая-то улика, относящаяся к операции. Он собирался привезти ее в Корнуолл. Пол не знает, что имел в виду Джеб. Может, вы в курсе?

Бриджит сосредоточенно уставилась на собственные ладони, словно пытаясь прочесть там свою судьбу, затем соскочила с кресла, прошла к входной двери и крикнула:

— Гарри! Мистер Белл хочет сообщить печальные новости своему другу. А ты, Дэнни, поиграй еще у Дженни, пока я тебя не позову, хорошо? — Она обернулась к Тоби: — Приходите, когда Гарри не будет.

* * *