Бугенвиллея цвета фуксии - Надежда Духовная (2019)

И они оба стали уверять, что конечно нет, они как раз и собирались идти к ней, а тут она сама пришла. Мама обняла Таню и попросила позвонить по приезде в Питер.

– И конечно, привет всем передавай!

Таня обещала передать.

Они вышли и махали маме, которая появилась в окне. Потом поехали по тихому, ещё спящему городу в аэропорт. Приехали с запасом времени. Купили кофе Владимиру Леонидовичу и какао для Тани.

Самолёт вылетал вовремя. Они обнялись напоследок, и папа сказал:

– Отдохни хорошо. Пусть свежий Балтийский воздух наведёт порядок в твоей голове после нашей левантийской жары.

Он улыбнулся, и Таня подумала, что папа понимает гораздо больше, чем она думала, и конечно же, гораздо больше, чем признался бы в этом, если его расспросить.

Она ещё махала ему, удаляясь, но вот уже скоро настала её очередь подойти к девушкам в форме, которые спокойно спрашивали всех отъезжающих, кто паковал багаж, передал ли им кто-нибудь что-нибудь с собой в дорогу, и внимательно слушали ответы на свои вопросы.

Славик

Славик познакомился с Машей, недавно закончившей факультет дизайна, два года назад. Маша была полной противоположностью Тани даже внешне. Она была высокая, с рыжими волосами до плеч. И все считали их подходящей парой.

Правда Маша никогда так живо не интересовалась ни его учёбой, ни его работой, как продолжала делать это Таня. Время от времени они поздравляли друг друга с днём рождения, с новым годом. Их общение носило удивительный характер – они писали друг другу так, будто не молчали перед этим несколько месяцев, а продолжали с того самого места, где остановились в прошлый раз. И Славику уже думалось, что когда-нибудь они будут дружить семьями. Потом учёба начала подходить к концу. Их переписка как-то плавно сошла на нет. Маша стала делать намёки на то, что уже пора бы жить вместе, всё равно Славик собирается съезжать от родителей.

Всё было так, пока однажды Таня вдруг ему не написала. Это было не в день его рождения, и не под Новый год. И вообще это было очень странно, что она спрашивала про Ташкент и скучает ли он по школе. Это было довольно неожиданно. Славик ответил ей сдержанно, что в Ташкенте был давно, с тех пор они продали квартиру и окончательно перебрались в Россию, да уже и не тянет туда так сильно.

Таня написала, что не представляет его в Питере, что по переписке ещё можно представить, а вот так наяву – нет. Здесь он улыбнулся. Это было так на неё похоже: сказать что-то, чтобы он отчётливо почувствовал её восприятие, как будто она смогла вновь дотянуться до него сквозь все эти расстояния. И тогда он сделал то, чего сам от себя не ожидал. Он позвонил ей, а потом сказал, что приглашает в гости, что родители будут рады её видеть. И он не солгал. Мама всегда интересовалась и спрашивала про Таню.

Он думал, что она, конечно же, не согласится – тот, другой, удержит её. Но она ответила, что с удовольствием приедет. Когда? Да вот хоть через месяц. У них в октябре ещё не начинается учёба, да и осталось только диплом написать.

Это было неожиданно, невероятно, и Славик подумал, что ещё год-два тому назад он всё бы отдал, чтобы она приехала в Питер. По началу, ещё не обжившись на новом месте, он часто вспоминал Таню. Потом стал вспоминать реже. Этот город имел свою собственную, уникальную историю, и Славик успел его полюбить.

Более того, он уже не представлял себя отдельно от берегов Невы, городских парков, называвшихся здесь садами, и имеющих неповторимый запах свежей липовой листвы и сочной травы весной. Славик живо представил себе Таню, шагающую рядом с ним по любимым улицам. Он поводил бы её по всем замечательным местам этого удивительного и красивого города.