Где живет моя любовь - Чарльз Мартин (2006)

– Мы всегда можем купить другой грузовик, если захотим. На этом «Форде» свет клином не сошелся, – сказал я, хотя и покривил душой. Впрочем, главного я достиг: Мэгги начала понемногу успокаиваться. Она заглянула в «Хонду», вскарабкалась на сиденье, потрогала холодную решетку кондиционера и улыбнулась, приподняв брови. Потом она увидела детское кресло на заднем сиденье и проговорила задумчиво:

– Только подумать!.. А ведь этот твой оранжевый… грузовик как раз начинал мне нравиться!

Почти час мы разъезжали по окрестностям. Мне хотелось, чтобы Мэгги привыкла к рулевому колесу без люфтов, к мягкой педали газа, к опоре для поясницы, к сиденью с подогревом, к звуку стереоколонок, боковым зеркалам со встроенными поворотниками и кожаной обивке салона. К тому времени, когда мы вернулись на ферму, Мэгги, я думаю, уже забыла о моем оранжевом грузовичке.

Вечером к нам заехал Эймос. Он заметил возле нашего дома белый минивэн и решил проверить, все ли у нас в порядке. Не вылезая из машины, он опустил стекло дверцы и сдвинул на лоб солнечные очки.

– У вас что, гости?..

Услышав эти слова, Мэгги громко расхохоталась, держась за живот и сгибаясь чуть не пополам.

Эймос удивленно посмотрел на меня.

– Что я такого сказал?

Я покачал головой.

– Нет, это не гости. – Я наподдал пучок травы носком сапога и добавил чуть тише: – Это, гм-м… новая машина Мэгги.

Эймос машинально оглядел двор.

– А где же твой оранжевый… – Тут до него, наконец, дошло, и он прыснул, зажимая рот ладонью.

– Ничего смешного, – сказал я сердито, но Эймос продолжал смеяться, даже когда, развернувшись, уже ехал по нашей подъездной дорожке в обратном направлении.

Уже со следующей недели я начал с нетерпением ждать письма из Центра усыновления. Я проверял почтовый ящик по нескольку раз на дню. Только потом мне пришло в голову, что ответ из Центра может оказаться совсем не таким, на какой я рассчитывал. Что ж, это мало что меняло. Я по-прежнему регулярно ходил к почтовому ящику, но старался сделать это пораньше, чтобы опередить Мэгги. Это было тем легче, что моя жена по-прежнему вставала не слишком рано, и утро было полностью в моем распоряжении.

Глава 6

Мне было не больше двенадцати, когда однажды, вернувшись из школы, я попытался объяснить Папе, почему один глаз у меня распух и закрылся и под ним наливается синяк. Нет, в тот раз не я начал первым, но это не означало, что я не был ни в чем виноват. И «фонарь» под глазом это доказывал. Сидя на парадном крыльце, я пытался рассказать, как все было, а Папа молча слушал и чистил ногти складным ножом. Когда я закончил, он наклонился ко мне, заглянул в глаза и проговорил:

– Не вся правда – все равно что неправда.

– Но я…

Он поднял палец, приказывая мне замолчать, а потом повел за дом в свою мастерскую, которая размещалась в амбаре. Там Папа снял со стены шестифутовый строительный уровень и взял его в руки так, чтобы мне был виден пузырек воздуха в стеклянной трубке. Держа уровень так, что пузырек оказался точно между рисками, он некоторое время смотрел на меня, потом слегка приподнял один конец уровня. Пузырек тут же убежал в конец трубки.

– Видишь?.. – Папа шевельнул бровью. – Либо одно, либо другое. Других вариантов нет.

После того как мы разделались с Центром усыновления, я много раз пытался рассказать Мэгги чуть больше о тех четырех с половиной месяцах, которые я провел в одиночестве. И каждый раз, когда я открывал рот, мой язык сам собой начинал заплетаться, так что ничего путного у меня не вышло. Вместо ясности я только напустил еще большего тумана. По-видимому, Мэгги это в конце концов надоело. И когда одним холодным январским днем, – примерно через год после того, как я привез ее домой, – я предпринял очередную попытку поведать ей кое-что из того, о чем она пока не знала, Мэгги решительно прижала к моим губам палец.