Новые страхи - Джош Малерман, Кристофер Голден, А. К. Бенедикт, Адам Нэвилл, Брайан Кин, Брайан Лили, Брэйди Голден, Конрад Уильямс, Кэрол Джонстоун, Кэтрин Птейсек, Мюриэл Грей, Нина Аллан, Рэмси Кэмпбелл, Сара Лотц, Стивен Галлахер, Стивен Лауз, Чез Бренчли, Элисон Литлвуд, Энджела Слэттер (2017)

– Я знаю, что могу говорить с вами прямо, Джон, – сказал я. – Как вы смотрите на то, чтобы завещать имущество и дать будущее нежеланному ребенку?

Ведь, в конце концов, это его овцы участвовали в обмене. И Джин Флет подтвердила свое желание, чтобы ребенка воспитывали там, где ему рады. Что касается чувств Дейзи, я пытался объяснить их словами Таллока, что и овца не хочет оставить своего мертвого ягненка. Я не сомневался, что Джон Петри это поймет. Он выслушал меня и жестом попросил наклониться поближе.

То, что он прошептал мне, заставило меня броситься к машине. Я не знал, успел ли Томас Таллок дойти до своего дома, я не настолько хорошо представлял себе географию острова. Я даже не знал наверняка, нес ли он младенца Джин Флет.

Я гнал «Райли» на предельной скорости и, свернув на ухабистую дорогу, поехал лишь чуть медленнее. Как машина не развалилась надвое, как я не потерял управления, не знаю. Меня бросало во все стороны, но я гнал машину, пока не оказался перед участком дороги, по которому проехать было уже невозможно. Тогда я выскочил и добежал до дома.

Я увидел Таллока по дороге с возвышенности на пустоши, как раз когда показался его дом. Я мог успеть к нему еще до того, как он дойдет до дома. Он нес сверток, прижимая его к груди. Я позвал его, но то ли он меня не услышал, то ли просто решил не обращать на меня внимания.

Мне надо было остановить его до того, как он придет к Дейзи.

Это была пастушеская сделка. В нескольких словах, которые сумел вымолвить Джон Петри, он сказал мне, что новорожденный ягненок, отвергнутый матерью, может быть отдан другой овце, чей ягненок умер при родах. Но сначала пастух должен освежевать мертвого ягненка и закутать живого в его кожу. Тогда новая мать примет его за своего. Если бы овцы понимали, они бы пришли в ужас. Но животные – не люди.

Я и сам не верил тому, что думал. Но что, если?

Я видел, как арендатор открыл дверь и вошел в дом со своим свертком. Я отстал от него всего на несколько шагов. Но этих считаных мгновений оказалось достаточно.

Во время нашей последней встречи Дейзи Таллок выглядела так, что, казалось, ничто и никогда не сможет вывести ее из уныния.

Но едва я подошел к порогу, в доме раздался крик.

Нехорошее дело

Энджела Слэттер

Изабель в нерешительности останавливается перед великолепной дверью, ведущей в палату, отведенную, как она прежде считала, им с Адольфусом. Дверь – произведение искусства, на ней перед деревом стоят фигуры Адама и Лилит, у комля дерева – кошка, передаваемый плод находится между Первым мужчиной и Первой женщиной, так что невозможно понять, это она предлагает плод ему или наоборот.

Ее недавние усилия лишили ее сил, которые у нее оставались, и пища, найденная на главной кухне (все слуги спят, запах перегара поднимается от них, как болотный газ), лежит тяжестью в желудке, сильно уменьшившемся в размерах от долгого голодания не по своей воле. Лакированные деревянные половицы галереи холодны под ее худыми – такими худыми! – ступнями. Никогда в жизни не были они так худы.

«Умеренное голодание творит чудеса», – думает она.

Проходя по дому, она видит свое отражение в зеркалах с филигранью, замечает произошедшие с ней перемены: серебряный узор во всклокоченных темных волосах, ужасно узкое лицо – кто бы мог подумать, что под всем этим жиром прячутся такие красивые скулы? – недовольно надутые губы по-прежнему как лук Купидона, маленький нос, но глаза ввалились и, она могла бы поклясться, их цвет изменился: были светло-зеленые, а стали совершенно черные, как будто в них наступила ночь. Платье вздувается вокруг ее нового тела, лишней ткани теперь столько, что из нее можно сделать парус для корабля.