— Ветер все еще штормовой, сэр. Вест-зюйд-вест. Мы дрейфуем под грот-стень-стакселем и грот-марселем с тремя рифами. Земли не видно, никаких парусов тоже не наблюдается, сэр.

Это была та сторона войны, к которой ему стоило давно уже привыкнуть: бесконечные промедления, в то время как беда подстерегает прямо за горизонтом. Он чувствовал, что четырехчасовой сон удивительным образом восстановил его силы: депрессия и досада на бесконечность войны исчезли. Они не были искоренены совсем, просто оттеснены на второй план фатализмом, свойственным ветерану. Он с удовольствие потянулся, лежа в провисшей койке.

Его желудок определенно все еще находился в стадии беспокойства, однако, в результате отдыха и покоя, не начинал бунтовать открыто, хотя и предупреждал, что в случае, если его хозяин начнет активно действовать, это может случиться. Но необходимости активно действовать не было! Если он встанет и оденется, то заняться все равно нечем. Вахту ему стоять не нужно — по закону он на борту всего лишь пассажир, и, пока не прекратится шторм, или не возникнет какая-либо непредвиденная опасность, ему совершенно нечем забивать себе голову. Можно вдоволь выспаться: не исключено, что впереди, когда он вернется к исполнению возложенного на него поручения, его ждут беспокойные и бессонные ночи. Он может позволить себе поддаться охватившей его сейчас расслабленности.

— Прекрасно, Браун, — произнес он, придав голосу тот оттенок безразличия, за которым всегда так следил, — сообщите мне, если погода улучшится.

— Завтрак, сэр? — Изумление, прозвучавшее в голосе Брауна, было очевидным, и это доставило удовольствие Хорнблауэру. Это было единственное, чего Браун никак не мог ожидать от своего неугомонного капитана. — Кусок холодной говядины и стакан вина, сэр?

— Нет, — заявил Хорнблауэр. Он боялся, что его желудок, в любом случае, такого не выдержит.

— Ничего, сэр?

Хорнблауэр даже не снизошел до ответа. Он выказал себя непреклонным, и это была маленькая победа. У Брауна наблюдалась тенденция выказывать по временам слишком собственнические настроения и быть чересчур самодовольным. Этот инцидент поможет снова поставить его на место, несколько развеет его заблуждение о том, что он так хорошо знает натуру своего капитана. Хорнблауэр был уверен, что никогда не станет героем в глазах Брауна, в лучшем случае он будет воспринимать его как оригинала. Он спокойно уставился на палубный бимс, находившийся прямо над его носом. Это продолжалось, пока сбитый с толку Браун не удалился. Затем снова устроился поудобней, стараясь не потревожить желудок неосторожными движениями. Он был доволен своей судьбой, ему доставляло удовольствие лежать и мечтать в полудреме. Прекращение западного ветра будет означать для него встречу с бригом, полном мятежников. Что же, хотя он и удаляется от них со скоростью одной или двух миль в час, он настигнет их так скоро, как только в состоянии будет сделать это. А Барбара была так прекрасна.