За чертой - Кормак Маккарти (1994)

Он стоял, заложив руки в задние карманы рабочих штанов и ковыряя засохшую грязь каблуком. Бросил взгляд на Бойда.

— Чтобы увидеться с этим человеком, — сказал он, — мы проделали такой путь!

Бойд наклонился и сплюнул между сапог.

— Ладно, — сказал он.

Открыли дверь, Гиллиан поднял взгляд. Билли придержал дверь для брата, Бойд вошел. Шляпы снимать не стал. Ганадеро откинулся в кресле, осмотрел одного, потом второго. Как будто его просили подтвердить родство.

— Это мой брат Бойд, — сказал Билли.

Гиллиан жестом поманил его ближе.

— Он стеснялся нашего вида, — сказал Билли.

— Он сам может сказать, чего он стеснялся.

Бойд стоял, сунув большие пальцы за ремень. И так и не сняв шляпы.

— Я не стеснялся нашего вида, — сказал он.

Ганадеро посмотрел на него с новым интересом.

— Ты из Техаса, — сказал он.

— Техаса?

— Да.

— С чего это вы взяли?

— Но ты и впрямь приехал из Техаса, разве нет?

— В жизни никогда в Техасе не бывал.

— Откуда же ты тогда знаешь доктора Хааса?

— А я его и не знаю. Я этого человека в глаза не видел.

— А почему тебя интересует его лошадь?

— При чем тут его лошадь? Коня украли с нашего ранчо индейцы.

— И отец послал тебя в Мексику вернуть коня.

— Отец нас никуда не посылал. Он умер. Они застрелили и его, и нашу мать из ружья дробью и увели лошадей.

Ганадеро нахмурился. Посмотрел на Билли:

— Ты это подтверждаешь?

— А я как вы, — сказал Билли. — Хочу послушать, что скажут дальше.

Ганадеро посмотрел на него долгим взглядом. И в конце концов сказал, что к своему теперешнему положению он пришел в результате торговли лошадьми на дороге, причем как в их стране, так и в этой, и научился главному, без чего такой торговец жить не может: умению воссоздать историю того, с кем приходится иметь дело, и пользуется он для этого главным образом методом исключения. При этом редко удивляется и почти никогда не бывает не прав.

— То, что ты рассказал мне, абсолютная чушь, — сказал он.

— Что ж, — сказал Бойд, — хотите — думайте так.

Ганадеро слегка поерзал в кресле. Постукал себя по зубам. Устремил взгляд на Билли:

— Ваш брат принимает меня за идиота.

— Да, сэр.

Брови ганадеро полезли вверх.

— Ты с ним согласен?

— Нет, сэр. Я с ним не согласен.

— А почему вы верите ему, а не мне? — сказал Бойд.

— А почему я должен верить тебе? — сказал ганадеро.

— Вам, видимо, просто нравится слушать, как люди врут.

На это ганадеро сказал, что да, это так. Сказал, что это необходимое условие, чтобы оставаться в этом бизнесе вообще. Посмотрел на Билли.

— Hay otro más,[265] — сказал он. — Что-то у вас есть еще. Что именно?

— Да нет, мне к этому добавить нечего.

— Тебе — нет, а вообще-то, есть, наверное. — Он посмотрел на Бойда. — Ведь есть?

— Не понимаю, о чем вы меня спрашиваете.

Ганадеро улыбнулся. С усилием поднялся из-за стола. Стоя, он сделался словно меньше. Подошел к дубовому шкафу с картотекой, выдвинул ящик, пролистнул там какие-то бумаги и вернулся с папкой; сел, положил папку на стол перед собой и раскрыл ее.

— По-испански читаете? — сказал он.

— Да, сэр.

Ганадеро вел по документу пальцем.

— Упомянутая вами лошадь куплена на аукционе второго марта. В составе лота из двадцати трех лошадей.

— Кто продавец?

— La Babícora.

Он повернул открытую папку кругом и пихнул по столу. Билли в нее не взглянул.

— Что такое Бабикора? — сказал он.

— Да, что это, сэр?

— Это ранчо. Хозяином которого является ваш соплеменник, сеньор Херст.{57}

— И много они продают лошадей?

— Не так много, как покупают.

— А зачем они продали эту лошадь?

— ¿Quién sabe?[266] Мерины в этой стране не очень популярны. Против них существует, как у вас говорят, предубеждение.