Манифест, как стать интересной - Холли Борн (2014)

– Мне кажется, тебе нужно быть более открытой. Впустить в свою жизнь что-то новое. Делай побольше интересных вещей, Бри, а темы для книг не заставят себя ждать. Постарайся стать таким человеком, о котором тебе самой захотелось бы прочесть.

Следующие слова Бри немногим отличались от шепота.

– Что? – не понял мистер Феллоу.

– Я спросила, вы бы захотели обо мне прочитать?

Он откинулся на спинку кресла и прочистил горло:

– Не думаю, что это существенно. Я лишь пытаюсь тебе помочь. Я же твой учитель.

Бри заставила себя встретиться с его сочувственным взглядом.

– Но вы мне не просто учитель.

Он отвел глаза:

– Не начинай, Бри. Только не снова.

– Но вы меня поцеловали!

Мистер Феллоу слегка побледнел, отчего его ореховые волосы стали казаться еще темнее.

– Бри, я тебя не целовал, – прошипел он. – Перестань так говорить. Меня могут уволить.

– Я не собираюсь никому рассказывать. Просто не понимаю, зачем вы притворяетесь, будто ничего не было.

Мистер Феллоу поднялся.

– Потому что ничего и не было! Я тебя не целовал, – и он снова запустил руку в волосы. – По крайней мере, не так, как ты себе это воображаешь, – наконец уступил он, глядя куда-то ей за спину.

Бри яростно заморгала, стараясь совладать с чувствами. Он ее поцеловал. Бри знала это наверняка, потому что за всю жизнь ее целовали только два человека. И поцелуй с мистером Феллоу был первым настоящим. То есть таким, которого хотели оба участника.

Ее первый первый поцелуй – то есть первый раз, когда ее губ коснулись чьи-то еще, – произошел во время недели литературного мастерства для подростков. И это было одно из самых болезненных воспоминаний Бри. В последний день кто-то пронес в лагерь бутылку вина. Восемь человек из их компании выпили по стакану, а потом весь вечер старательно делали вид, будто пьяны в хлам. Они затеяли игру в «бутылочку», но проклятая посудина никак не желала указывать на Бри, так что ей оставалось лишь наблюдать за тем, как целуются остальные. Некоторых осторожно клевали кончиками губ, других – посимпатичнее – целовали смелее. Там был один парень, Дилан… Если бы Совершенство согрешило с Интеллигентностью, он был бы их внебрачным сыном. К тому же он писал крутые стихи. Когда Бри уже решила, будто ей никогда ничего не перепадет, настала очередь Дилана крутить бутылку. И горлышко указало на нее. Бри чуть не завизжала от восторга. Хотя, разумеется, тотчас приняла равнодушный вид, выпрямилась и завела прядь волос за ухо.

Дилана выбор бутылки порадовал меньше. Когда он увидел свою партнершу, у него вытянулось лицо. Потом он усмехнулся и спросил так громко, что услышали все до единого:

– Бри? Неужели мне и правда придется целовать Бри?

Бри? Неужели мне и правда придется целовать Бри?

Бри? Неужели мне и правда придется целовать Бри?

Бри? Неужели мне и правда придется целовать Бри?

Эхо этих слов часто звучало у нее в голове в те ночи, когда она в очередной раз не могла уснуть.

Сердце Бри было разбито под аккомпанемент всеобщего смеха.

Дилан нагнулся и торопливо чмокнул ее куда-то в уголок губ. Затем сморщил нос и с нарочитой театральностью утер рот рукавом (снова смех), таким образом положив конец пятнадцати годам романтических фантазий Бри о первом поцелуе и заменив их суровой реальностью.

Однако ее второй поцелуй был совсем другим. Таким, каким она представляла первый.