Стокгольм delete - Йенс Лапидус (2015)

Ничего подобного Никола никогда не видел. Если бы его взяли сейчас… он получит такой срок, что выйдет на свободу ровесником Габбе.

На стене висели «штуки». Два «Глока-17», три «АК-5», «калашников», несколько пистолетов «ЗИГ-Зауэр», «Мини-Узи». На полу коробка – то ли с динамитом, то ли с пластидом. И венец всего – какое-то зеленое сооружение, похожее на кусок канализационной трубы с рукояткой.

– А это еще что? – стараясь выглядеть непринужденно, спросил Никола.

– «Карл Густав», – ухмыльнулся Габбе. – Базука. Лучшая в шведской армии. Исак брал у меня такую штуку, когда эти фраера из Стокгольма пытались пустить здесь корни.

Никола знал, о чем идет речь. Два трупа и четыре взорванных машины.

– Я посчитал, тебе будет интересно посмотреть мое хозяйство.

Николу начало тошнить. Он должен взять два пистолета и ничего больше. Никаких базук.

10

Он раньше только один раз был у Эмили. В середине дня. А сейчас, вечером, в квартире творилось черт те что. Одежда брошена на кухонные стулья, точно как у известного дизайнера… забыл фамилию этого жулика. Колготки на полу в холле, а на кухонном столе газеты и журналы вперемешку с хлебными крошками и немытыми кофейными чашками. Тедди удивился – никогда не думал, что Эмили может допустить у себя в доме такой бардак. Но запах, ее запах, что он отметил в лифте, остался. У Тедди редкостное обоняние: запах человека для него уникален, как ДНК.

Наверное, только что из душа, волосы еще влажные.

– Извини за беспорядок, – сказала она. – Сделала попытку собрать газеты, махнула рукой и засмеялась. – Я в процессе перестройки. Переделываю квартиру.

– Переделываешь? И что будет?

– Я пошутила. Извини. На работе уйма дел, не хватает времени прибраться.

Она выжала тряпку и протерла маленький круглый кухонный стол.

– Что-нибудь выпьешь?

– У тебя виски есть? – Он почувствовал неловкость: не понравилось, как прозвучал вопрос.

– Виски нет. Есть портвейн, коньяк и джин.

– Тогда коньяк.

Эмили залезла на стул и достала бутылку из шкафчика над холодильником. Он обратил внимание, что ногти на ногах не накрашены. Коньяк был не из дорогих, и бокала подходящего у нее не нашлось. Но вкус неплохой. Скованность через пару минут как рукой сняло.

Собственно, почему он должен смущаться? Это, в конце концов, ее предложение – встретиться у нее дома. То, что они не могли встретиться в адвокатуре, понятно. Но почему сын Матса Эмануэльссона назвал его имя? «Попроси Тедди понять». Что он должен понимать?

– Ты можешь зайти ко мне домой? Надо поговорить, – сказала она.

– Последний раз, когда мы виделись, ты была не особенно расположена к разговорам.

– Перестань… что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду лифт в конторе. Несколько недель назад.

– Ты тогда тоже слова не сказал. Но сейчас другое дело. Мы с тобой оказались в одной лодке.

Она права. В одной лодке. Их связал Беньямин. А у Тедди к тому же чудовищный долг перед семьей Эмануэльссон. Вечные угрызения совести.

Он осторожно прислонился к закругленной спинке стула. Стул заскрипел так, будто собрался тут же развалиться под его тяжестью.

– Хорошо… В каком порядке будем говорить?

– О чем ты? Какой порядок? Расскажи мне, в чем дело, а потом помоги – завтра будет решаться вопрос о мере пресечения.

Тедди решил не испытывать прочность стула и подался вперед. Стул, как ему показалось, облегченно крякнул.

Он помолчал, подыскивая нужные слова.

– Я не уверен… мне тоже многое непонятно. Но в любом случае – я знаю больше, чем ты.