– У вас все хорошо? Погода совсем не прогулочная, да и ветер очень уж разошелся. На обрыве сейчас опасно.

– Все хорошо, не волнуйтесь. В полном порядке. Я… Я работаю над стихами… Я приехал за вдохновением.

– Вы поэт?

– Да, поэт.

– Вас зовут Роберт Фрост?

– Именно.

– С удовольствием почитаю ваши стихи, мистер Фрост. Поищу.

– Да, отлично, спасибо.

– Вот и ладно. Вы точно в порядке?

– Все хорошо. Спасибо.

А вот и неправда. Совсем не хорошо. Он вдруг вспомнил, что оставил на пассажирском сиденье фотографию – ту самую, которую забрал со стены в квартире. Они с Лорной.

Он брел к машине, а добрый самаритянин из капелланства шел в отдалении позади.

Вот и «БМВ». Залезть внутрь, завести машину.

В голове страшная путаница, миллион мыслей мечутся как сумасшедшие. Надо где-нибудь остановиться и подумать.

Подумать.

А еще найти урну и выкинуть фотографию.

А потом?

Он не знал.

Вернуться на Бичи-Хед? Только припарковать машину не там же, а где-то рядом…

По радио играла песня. Песня, под которую они с Лорной впервые занимались любовью. Их песня. «Городская девчонка» Билли Джоэла.

Проклятье.

Сколько воспоминаний. Прекрасных воспоминаний.

Что я натворил…

По телу пробежала дрожь. Как же он продрог, продрог до костей… В морге тоже холодно. Там завтра будет Лорна. А его собственное тело, упавшее со скалы? Привезут туда же, к Лорне? Положат их вместе?

Он вновь вздрогнул.

Машину раскачивало ветром.

Думай. Что? Что? Что делать?

Броситься в жуткую ледяную черноту?

Не надо.

Я скрыл свои следы.

Это был не я.

Глава 21

Четверг, 21 апреля

Немецкий адвокат Андреас Томас, которого Сэнди назначила своим душеприказчиком, неплохо говорил по-английски, однако по телефону Рой Грейс понимал не все, поэтому часто переспрашивал, и беседа затянулась.

Разрешение на перевоз тела Сэнди в Англию было готово, похоронное бюро в Брайтоне выбрано. Похороны запланировали на следующий четверг на огромном кладбище Хоува; там же, по случайному стечению обстоятельств, покоились бабушка и дедушка Сэнди. Бабушку и дедушку Роя в свое время кремировали на кладбище Вудвейл – более красивом, по мнению Роя. Сам же он до сих пор не знал, какой вариант «заказать» для себя. Грейса не привлекало ни то, ни другое. Он понимал, что нужно решать, однако в глубине души боялся, что окончательный выбор может накликать смерть. Ребячество? Ну и пусть.

В немецких завещаниях редко есть указания насчет похорон, пояснил Андреас Томас, ведь последнюю волю усопшего обычно находят или оглашают через несколько недель после смерти. Адвокат согласился с тем, что тело Сэнди лучше предать земле.

Непонятной пока была ситуация с внушительным состоянием Сэнди. Незадолго до ухода от Роя, сообщил Андреас Томас, на нее нежданно свалилось наследство от тети. Сэнди ничего не рассказала мужу и дала распоряжение перевести деньги на счет в швейцарском банке – она явно готовила побег. Возможно, именно это наследство и придало ей необходимого мужества, предположил адвокат. Сэнди оставила четкие указания: почти все ее средства должны перейти в трастовый фонд, из которого попечители будут оплачивать частное образование Бруно. В двадцать один год он получит оставшиеся деньги. Сейчас состояние оценивалось в четыре миллиона евро.

Сэнди вплотную занялась созданием трастового фонда еще до того, как попала под колеса такси. К неприятному удивлению Роя, попечителями она назначила своих родителей и мюнхенского адвоката.

Андреасу Томасу Грейс объяснил, что его волнуют вовсе не деньги. Он возьмет на себя ответственность за Бруно. Мальчик приедет в Англию, будет жить с Роем, Клио и малышом Ноем, пойдет в хорошую школу. Вот только Рой хотел сам принимать решения о судьбе Бруно, а не плясать под дудку родителей Сэнди.