Время и снова время - Бен Элтон (2014)

Вернувшись с насыщенной событиями прогулки по Старому городу, Стэнтон дважды поднимался в номер к Маккласки. Похоже, она медленно шла на поправку, значит, травма была не такой уж тяжелой. В 2025-м он бы сразу отвез ее в травмопункт, где ей сделали бы томографию, но сейчас он мог лишь плотнее задернуть шторы, дать ей покой и надеяться, что не будет никаких осложнений. Еще пару дней она наверняка проваляется в постели, что очень некстати. После опрометчивой стычки с представителями британской общины лучше поскорее убраться из города.

Как оказалось, Стэнтон недооценил жизненные силы старой профессорши.

– Будь любезен, Хью, закажи своей престарелой матушке «Кровавую Мэри».

В дверях стояла Маккласки. Она выбралась из постели, самостоятельно оделась, отыскала лифт и прямиком отправилась в бар, точно почтовый голубь. И вот она тут как тут. Платье до пят создавало ей сносный облик имперской леди, собранные в пучок волосы прикрывали рану на затылке. Бледная, однако губы тронуты помадой, а скулы румянами. Походка слегка шаткая, но уверенная.

– Господи, вы десять часов были в отключке, вам надо лежать, – сказал Стэнтон, когда Маккласки, хватаясь за стулья, добрела до стойки.

– Мне семьдесят два, Хью, у меня не так много времени. – Вопреки хворому виду, глаза Маккласки сияли. – Я удостоилась величайшего шанса, какой не выпадал ни одному чокнутому историку, и не собираюсь весь первый день валяться в постели. – Ухватившись за стойку, она подалась к Стэнтону и громко прошептала, как театральный суфлер: – Сладкий мой, мы в тысяча… девятьсот… четырнадцатом!

Прежде чем Стэнтон успел ее одернуть, вмешался бармен:

– Извините, сэр, но, к сожалению, за стойкой дам не обслуживаем. Прошу госпожу сесть за столик.

– «Кровавую Мэри», силь-ву-пле, гарсон. – Маккласки шатко направилась к столику.

– Чистый томатный сок слегка разбавьте водой, – внес коррективы Стэнтон и поспешил следом: – Профессор, у вас сотрясение мозга.

– А то я не знаю. Такое ощущение, как будто муниципалитет прокладывает канализацию в моей голове. – Маккласки полезла в сумку, ту самую привезенную из будущего громадину, которая теперь (совсем не случайно, подумал Стэнтон) была абсолютно в духе эпохи, достала блистерную упаковку ибупрофена и выдавила четыре таблетки.

– Уберите, профессор, – прошипел Стэнтон.

– Да ладно тебе, никто не заметит.

– Мы не знаем, что могут заметить люди. Теперь молчите и слушайте. – Стэнтон смолк, потому что подошел официант с заказом Маккласки. Если профессорша и почуяла отсутствие водки, она сочла за благо не поднимать волну.

– Ну, вздрогнули, – сказала Маккласки.

– Повремените с тостами. Какого черта вы здесь делаете?

– Я же сказала, я не собираюсь ошиваться в постели, когда…

– Я не про бар. Я имею в виду 1914 год.

– Ах, это… некрасиво получилось. Прости.

– Некрасиво? Ваш поступок, – Стэнтон пытался не кричать, – это предательство всех принципов, о которых вы талдычили с того дня, как втянули меня в вашу затею. Пять месяцев вы разглагольствовали о возрождении мира и втором шансе для человечества, о спасении миллионов солдат на полях Фландрии и узников русского ГУЛАГа, но, оказывается, все это ради того, чтобы вы посмотрели «Пигмалиона».

– Нет, Хью! Правда. Честное слово. Для меня эта миссия… но в ту секунду я не устояла…

– Вранье! Вы заранее все спланировали: заготовили документы, взяли напрокат дурацкое карнавальное платье…

– Нет! Мысль появилась неделю-другую назад. И чем ближе был решающий день… Если в будке поместятся двое, почему бы и нет?

– Почему? Почему бы и нет?! Господь всемогущий, все могло рухнуть, еще не начавшись. Вы же могли меня вытолкнуть и занять мое место, пока дрались с обкуренной турчанкой.

– Ой, я про нее и забыла, – усмехнулась Маккласки. – Но ведь я же тебя не вытолкнула, мы оба здесь, так что вреда никакого, правда?