Талисман отчаянных - Жюльетта Бенцони (2014)

– А куда мне идти? К отцу? Он принудит меня выйти замуж за человека, которого я боюсь. Мне негде больше спрятаться!

– А почему не в монастыре? Мне кажется, что монастырь Благовещения подошел бы для вас как нельзя лучше.

– Я терпеть не могу монастырей. Мне кажется, что люди там сидят замурованные. У меня нет призвания к монашеской жизни.

– Если у вас нет никакой родни, я не вижу для вас иного выхода.

– А я вижу. Если я стану вашей же…

Запас терпения Адальбера истощился.

– Даже не думайте! Я сказал, и вы меня прекрасно поняли. Вы же не дурочка какая-нибудь! Не будем возвращаться к этому нелепому разговору!

Он не знал, как выйти из этой дурацкой ситуации. На помощь ему пришло само небо. Из-за грозного форта Жу ветер пригнал большую темную тучу, и на землю упали первые капли дождя.

– Подумать только, снова дождь! Пойдемте в дом.

Адальбер взял Мари за руку, но она не сдвинулась с места.

– Вы, правда, никому не скажете? Поклянитесь.

– Хотите, чтобы я землю ел? Повторяю: Водре-Шомары ничего не узнают, если не случится несчастье и…

– Я поняла. А все остальные?

– Остальные, как вы их называете, имеют свое мнение о похитителе и о вашей роли в этом деле, но они умеют держать язык за зубами, когда это необходимо. А теперь если хотите промокнуть, то можете по-прежнему стоять здесь. Лично я возвращаюсь.

Адальбер побежал в сторону дома. И увидел на дорожке Лотаря.

– Я искал вас. Судебный следователь ждет меня через час в жандармерии. И вам пришла точно такая же повестка! – Профессор протянул Адальберу официальную бумагу и показал свою. – Меня вызывают на четыре часа.

– А меня в половине пятого. Я-то успею, а вот вы! Вам придется поторопиться, чтобы переодеться!

– Переодеться? Мне? – Владелец трехсотлетней усадьбы покраснел как помидор. – Уж не подумали ли вы, что я побегу надевать смокинг, чтобы отвечать на вопросы какого-то писаришки из Безансона? Я поеду так, как есть.

«Действительно, почему бы нет?» – подумал парижанин, окинув взглядом грубые башмаки, шерстяные носки, зеленые вельветовые штаны до колен, куртку, клетчатую рубашку с открытым воротом и заправленным туда шелковым фуляром. Именно так обычно Лотарь и одевался.

Спешить было некуда, подгонял только дождь. Оказавшись под крышей, профессор неожиданно спросил:

– Ну что, призналась?

– В чем?

– Что с ее помощью эта гадина похитила Мари-Анжелин?

Адальбер стал копаться в карманах, ища сигареты, ничего не нашел и спросил как можно более невинным тоном:

– Почему вы так решили?

– Из проведенного мною личного расследования. Только Мари могла навести негодяев, больше некому. Сестра думает точно так же, вы же знаете.

– Вы ставите меня в щекотливое положение. Девушке некуда деться, кроме как отправиться к отцу или хозяину Гранльё, и она заставила меня поклясться…

– Ничего нам не говорить? Понимаю, но она еще глупее, чем я думал. Неужели никто ни о чем не догадается, если вокруг идет пальба и только один человек спит, заранее приняв снотворное. Но вы не волнуйтесь, мы сделаем вид, что ничего не знаем. Скажите только, каким образом она известила мерзавцев?

– Позвонила. В Гранльё. Анонимно, естественно. А у нее есть еще какие-то родственники кроме отца?

– Есть. В Лон-ле-Сонье у нее живет тетя, до совершеннолетия Мари осталось еще три года, так что мы подумаем, что можно для нее сделать, когда выберемся из этого дер… болота. Но, чтобы покончить с этим разговором, давайте договоримся, что вы ничего не скажете госпоже де Соммьер.

– Можете не сомневаться, что она сама обо всем догадалась, но она умеет молчать. Другое дело, если нам не удастся вернуть План-Крепен живой и здоровой. Юная Мари тогда убедится, что «наша маркиза» может быть опасной!