Затерянные во льдах. Роковая экспедиция - Хэммонд Иннес (1948)

— Вам не показалось, что с Йоргенсеном это было немного чересчур? — поинтересовался я.

— Чересчур? — Он усмехнулся. — Кнут Йоргенсен — это такой человек… — Он поколебался, но затем все же добавил: — Он бизнесмен. — Он наклонился ко мне через раскачивающийся стол. — Вот что я вам скажу, мистер Гансерт. Норвежец может быть опасен, только если этот норвежец бизнесмен. Я норвежец и бизнесмен. Так что я знаю. Мы открытые и приветливые люди… пока не доходит до бизнеса.

— И что тогда? — спросил я.

Здоровой рукой он вцепился в рукав моей куртки.

— И тогда возможно все, — ответил он.

То, как он это произнес, заставило меня похолодеть. Тут вошла Джилл, и сразу же все снова вернулось в рамки нормальности. Но после еды, когда я ушел в свою каюту спать, передо мной снова всплыла сцена, разыгравшаяся между Дахлером и Йоргенсеном. Я лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к качке, ощущая неистовую вражду двух норвежцев и задаваясь вопросом, что можно с этим сделать. Держать их подальше друг от друга на таком маленьком судне не было никакой возможности. Позволить им контактировать… Придется постоянно за ними следить, вот и все. Я вскочил с койки и, поднявшись на палубу, обнаружил Йоргенсена за штурвалом, а Дахлера в рубке, из которой он пристально наблюдал за своим недругом. Похожая на пергамент кожа Йоргенсена казалась бледнее обычного. Он переводил взгляд с нактоуза на вымпел на мачте и обратно, стараясь не смотреть на Дахлера. Даже здесь, на палубе, несмотря на сильный ветер, заставлявший «Дивайнер» то взлетать на гребни волн, то скатываться с них вниз, напряжение между двумя мужчинами казалось физически ощутимым.

— Мистер Дахлер, — обратился я к калеке. — Теперь, когда вы поправились, возможно, вы сможете присоединиться к моей вахте?

— Хорошо, — отозвался он.

— Моя вахта сейчас внизу, — напомнил ему я.

Он только улыбнулся.

— Мне и наверху хорошо, — ответил он. — А моему животу уж точно намного лучше.

Поэтому я тоже остался на палубе. Впрочем, я понимал, что это бесполезно. Если Дахлер захочет сидеть и смотреть на Йоргенсена, он сможет делать это в любое время, когда вахта правого борта будет дежурить наверху. Я смог бы присматривать за ними только в том случае, если бы они оба были в моей вахте. Должен же я был когда-то спать.

В ту ночь моя вахта сменилась с дежурства в двенадцать часов. Прогноз передавал штормовое предупреждение практически для всего побережья Британских островов. Ветер теперь дул с юго-запада, и во время нашей вахты мы перекинули паруса. Впервые с того времени, как мы вышли из устья Темзы, яхта кренилась на правый борт. Я закрепил бизань-парус, чтобы он не лег на грот.

— Следи за ветром, — напутствовал я Дика. — Я не думаю, что ветер снова поменяется, но если это произойдет, тебе придется быстро перекинуть паруса обратно.

Когда я спустился вниз, Дахлер уже ушел в свою каюту. Под его дверью виднелась полоска света. Джилл и Уилсон пили чай, сдобренный ромом. Девушка налила кружку чая и для меня.

— Рома? — спросила она и долила напиток в кружку, не дожидаясь моего ответа.

Ее лицо было очень бледным, а глаза лихорадочно блестели.

Я взял из ее рук кружку и приподнял ее в приветствии.

— Ваше здоровье! — произнес я, наблюдая за ней поверх ободка кружки.

Как только Уилсон вышел из каюты, она произнесла срывающимся и неестественно высоким голосом:

— Вы собираетесь заключить сделку с мистером Йоргенсеном, Билл?

— Что вы имеете в виду? — вместо ответа поинтересовался я.

— Так мне сказал мистер Дахлер, — ответила она. — Он сказал, что вы с Йоргенсеном объединяетесь против Джорджа Фарнелла.

— Против Джорджа Фарнелла… — Я уже ничего не понимал. — Джордж Фарнелл умер, — напомнил я ей.

Она кивнула.

— Я так и сказала мистеру Дахлеру. Но он только добавил: «Не потеряй Гансерта — вот и все».

— Он попросил вас поговорить со мной?