Гонка - Клайв Касслер, Джастин Скотт (2011)

— Бедная сумасшедшая. Все эти разговоры о том, что он украл ее сердце! Она не в себе. Поэтому ее и заперли. Все это происходило в ее воображении.

— Понятно, — сказал Белл.

— Марко не питал к ней никаких чувств. Никогда. Никогда. Могу ручаться, мистер Белл.

Исаак Белл быстро соображал. Он не верил ей, но, чтобы он мог защитить ее жизнь, Джозефина должна была ему доверять.

— Джозефина, — тепло сказал он, — вы очень вежливая молодая дама, но нам предстоит очень тесно работать вместе. Как вы думаете, не пора ли вам называть меня Исаак?

— Конечно, Исаак. Если хотите. — Она разглядывала лицо детектива, словно видела его впервые. — У вас есть девушка, Исаак?

— Да. Я обручен и скоро женюсь.

Она игриво улыбнулась ему.

— Кто же эта счастливица?

— Мисс Марион Морган из Сан-Франциско.

— О! Мистер Уайтвей говорил о ней. Не та ли это дама, что снимает синема?

— Да, и она скоро здесь будет.

— Мистер Уайтвей тоже.

Джозефина взглянула на дамские часики, которые носила на рукаве летной куртки.

— Это напоминает мне, что нужно вернуться в поезд. Уайтвей выслал сюда портного и швею с новым летным костюмом, который я должна надевать для снимков в газетах.

Она тоскливо посмотрела на небо. Оно было голубым — небо теплого безветренного полудня. Потом сильный ветер с моря пронесется над Белмонт-парком и сделает полеты опасными.

— Кажется, вы предпочли бы улететь, — заметил Белл.

— Еще бы! Мне не нужен особый костюм. Видели белый наряд, который он заставил меня надеть вчера? Он недолго оставался белым, когда мы разбирали «Антуанетту». Вот все, что мне нужно, — сказала она, показывая теплые летные перчатки, шерстяной жакет, перетянутый поясом на тонкой талии, и брюки-галифе, заправленные в высокие ботинки на шнуровке. — Теперь мистер Уайтвей хочет, чтобы я позировала в пурпурном шелковом костюме для полетов. А вечером я должна надевать длинное белое платье и черные шелковые перчатки.

— Я видел ваш наряд вчера вечером. Очень красиво.

— Спасибо, — сказала она снова с озорной улыбкой. — Но между нами, птичками, говоря, Исаак, я не могу дождаться, когда переоденусь в комбинезон и помогу моим парням регулировать машину. Я не жалуюсь. Я знаю, что мистер Уайтвей хочет привлечь внимание к гонке.

Белл проводил ее на железнодорожную станцию.

— Он не просил вас называть его Престоном, а не мистером Уайтвеем?

— Все время просит. Но я не хочу, чтобы у него появились неверные мысли, если мы начнем называть друг друга по имени.

После того как Белл благополучно довел ее до желтого «особого» поезда Джозефины и передал в руки портного и ван-дорнов, охраняющих состав, он отправился в штабной вагон, который был снабжен телеграфной связью с агентством.

— Есть что-нибудь из Сан-Франциско? — спросил он дежурного.

— Простите, мистер Белл. Пока нет.

— Еще раз телеграфируйте Джемсу Дэшвуду.

Молодой человек взялся за ключ.

— Я готов, сэр.

СРОЧНО НУЖНА ИНФОРМАЦИЯ О СЕЛЕРЕ И ПРЕСТОДЖАКОМО.

Белл остановился. Резко противоположные мнения о Марко Селере, высказанные Даниэллой ди Веккио и Джозефиной Джозефс Фрост, поднимали любопытные вопросы об обеих жертвах убийства, но особенно любопытно, что жертва одного убийства исчезла.

— Это все, сэр? Отправлять?

— Продолжайте: «ЧАСТЬ ИСТОРИИ ЛУЧШЕ, ЧЕМ НИКАКАЯ ИСТОРИЯ». Потом добавьте: «И ПОБЫСТРЕЙ». На всякий случай «И ПОБЫСТРЕЙ» передайте дважды.

— Это все, сэр? Отправлять?

Белл задумался. Если бы можно было поговорить с Сан-Франциско по телефону, он спросить бы обычно очень надежного Дэшвуда, что заставляет его так тянуть, и внушил ему необходимость действовать срочно.

— Добавьте еще раз: «И ПОБЫСТРЕЙ».

Глава 14