Остров потерянных детей - Дженнифер Макмахон (2008)

– Прямо в унитаз! – радостно вопили они одинаковыми по высоте и тембру голосами. – Ронда бухнулась прямо в унитаз!

Не такое уж плохое начало, просто смешное.

Питер бежал впереди. Он был ближе всех к кролику. Поверх светлых локонов у него была надета красная отцовская шапка, шерстяная, охотничья, зато он был без куртки. Ему было тринадцать лет. Ронда знала: в тринадцать лет мальчишки не носят курток, если только на дворе нет настоящего мороза. Кроме того, Питер объявил, что охотится с ними за пасхальными яйцами в последний раз. Мол, пасхальные корзинки – это для малышни.

Ронда и Лиззи забежали за поворот тропы. Лиззи налетела на корень дерева, споткнулась и, падая, потянула за собой Ронду. Та упала на нее сверху. Обе зашлись смехом. Нарядные пасхальные платья были загублены навсегда.

– Фу! – поморщилась Ронда, поднимаясь. – Что ты сегодня ела?

– Сардины, – с улыбкой ответила Лиззи.

– На завтрак? Какой ужас.

– Отец говорит, что в них много кальция. Ну, это для костей, чтобы они были крепче. Сардины регулярно едят «Рокеттс»[2].

– Зато теперь у тебя изо рта воняет кошачьим кормом. – Ронда сошла с тропы, направляясь к Питеру и кролику. Лиззи – за ней по пятам.

Ронда подумала, какая дурацкая эта новая диета «Рокеттс», да и само их название тоже. Но самое дурацкое – это то, что Лиззи их никогда не видела, разве что по телевизору. Как можно по пятиминутной передаче на двадцатидюймовом экране судить, что делать с собственной жизнью? Но Лиззи была настроена непоколебимо: она обязательно будет танцевать в «Рокеттс». Она вечно напоминала Ронде, что для этого нужно быть как минимум пять футов шесть дюймов ростом.

– Я слишком низкая, Ронда.

– Но тебе всего десять лет! В десять лет все примерно такого роста!

– Мои родители оба невысокие. Мне достались коротышечьи гены. Это проклятие.

Лиззи не только училась высоко вскидывать ноги, но и ела дурацкую еду, якобы способствующую росту. И еще никогда не пила газировку, от которой, по ее словам, гниют кости и останавливается рост.

– К тому же, – говорила она, – в газировке много сахара. Ты когда-нибудь видела в «Рокеттс» толстую танцовщицу?

Питер и кролик добежали до сцены. Кролик запрыгнул на водительское сиденье старого брошенного автомобиля и сделал вид, будто крутит руль.

– Давайте сюда! – крикнул Питер. Обе девочки бегом бросились к нему.

Там, в снежном гнезде на заднем сиденье машины, было три пластмассовых яйца, знак того, что охота начинается по-настоящему.

– Вот это да! – воскликнула Лиззи, хлопая в ладоши, как будто не ожидала увидеть там пасхальные яйца. Можно подумать, она искала что-то другое.

Ронда нагнулась и достала из машины свое яйцо. Внутри оранжевой скорлупы, как в печенье с предсказанием, лежала записка: «Беги на вершину холма. Посмотри рядом с камнем».

Она подняла глаза на кролика. Подбоченясь, тот стоял теперь на капоте, нетерпеливый и страшный, с огромными лапами и ушами, пластиковые глаза сплошь в царапинах – ведь костюм берут напрокат каждую Пасху, белый мех, грязный и замусоленный, воняет химчисткой.

Оставив друзей, Ронда бросилась к вершине холма. Так продолжалось примерно час. Они зигзагами носились по лесу и, следуя подсказкам, находили яйца. Она несколько раз столкнулась с Лиззи и Питером. Сравнив свои тайники и записки, они тотчас разбегались каждый в свою сторону.

Изо рта Ронды вырывался пар. Она задыхалась от быстрого бега. Кролик петлял между деревьями, манил, дразнил. Указывал то в одном направлении, то в другом. Сгибался пополам и хватался за живот, заходясь в немом хохоте, когда она поскальзывалась и падала или же, поверив ему, бежала в поисках следующего яйца в ложном направлении. Вот такой пройдоха и обманщик этот кролик.

Когда, наконец, она устала от игры, да и порядком озябла, кролик появился вновь. Взяв ее руку в белую пушистую лапу, он повел Ронду на небольшую поляну.