Башня из пепла - Магнат Наталья Я., Поляков Петр (2008)

Как-то утром Шон проснулась и увидела, что окно полнится звездами, а Моргана исчезла. Обычно это означало долгое тоскливое ожидание, но на этот раз Шон еще только доедала свой завтрак, который оставила ей Моргана, когда та вернулась с большим пучком бледно-голубых цветов.

Моргана выглядела оживленной. Шон еще никогда не видела ее такой оживленной, такой нетерпеливой. Она даже не дала Шон доесть, а позвала ее подойти и встать на меховой ковер у окна, потому что хотела вплести цветы ей в волосы.

— Ты так сладко спала, дитя, — весело сказала она, принимаясь за дело, — и я заметила, как отросли твои волосы. Они были такими короткими, обкорнанными, безобразными. Но ты ведь живешь тут уже долго, и теперь они стали приглядными, длинными, как мои, а злоцветы сделают их прекрасными.

— Злоцветы? — с любопытством переспросила Шон. — Ты так их называешь? А я и не знала.

— Да, дитя, — ответила Моргана, все еще хлопотливо заплетая и переплетая. Шон стояла к ней спиной и не видела ее лица. — Маленькие голубенькие называются злоцветы. Они цветут даже в самые злые морозы, ют их и стали так называть. Происходят они с планеты Имир, где зимы почти такие же холодные и долгие, как у нас здесь. Другие цветы тоже с Имира — те, что распускаются на лозах вокруг корабля. Их называют морозоцветами. Глубокозимье такая унылая пора, что я посадила их тут, чтобы придать всему немножко красоты. — Она взяла Шон за плечи и повернула лицом к себе. — Сбегай за свои зеркалом и посмотри сама, дитя Карина.

— Оно там, — ответила Шон и бросилась мимо Морганы.

Ее босая подошва коснулась чего-то холодного и мокрого. Нога отдернулась, Шон охнула. На меховом ковре поблескивала темная лужица.

Шон нахмурилась, замерла и посмотрела на Моргану. Та не сняла сапожек. Они выглядели отсыревшими.

А за спиной Морганы не было видно ничего, кроме черноты и незнакомых звезд. Шон испугалась: что-то было не так. Моргана смотрела на нее со смущенной растерянностью.

Она облизнула губы, робко улыбнулась и пошла за зеркалом.

Прежде чем она уснула, Моргана чарами убрала звезды.

За их окном была ночь, но ласковая ночь, каких в глубокозимье не бывает. Вокруг их поля ветер колыхал густую листву древесных вершин, а луна в вышине одевала все светлой красотой. Прекрасный мир, где можно спать в безопасности, сказала Моргана.

Но Шон не спала. Она сидела в стороне от Морганы, глядя на луну. Впервые с той минуты, когда ее глаза открылись в Морганхолле, она рассуждала как Карин. Лейн похвалил бы ее с гордостью, Крег спросил бы, почему ей потребовалось для этого столько времени.

Моргана вернулась с пучком злоцветов и в сапожках, намокших от снега. Но снаружи не было ничего, кроме пустоты, по словам Морганы, заполняющей пространство между звездами.

Моргана сказала, что свет, который Шон увидела тогда в лесу, был рожден лучами ее корабля, когда он спускался на поле. Но толстые лозы морозоцветов росли внутри ног корабля, вокруг них и над ними. И росли они долгие годы.

Моргана не выпускала ее из корабля и показывала ей все только из окна. Но Шон не помнила, чтобы в стене Морган-холла, когда она рассматривала его снаружи, было окно. А если окно все-таки есть, то где лозы морозоцветов, которые должны были его оплести? Где иней глубокозимья, который должен был нарасти на нем?

Ибо название металлического замка было Морганхолл, рассказывала детям старая Тесенья, а семья, жившая в нем, называлась Лжецы, и пища их была призрачной, сотворенной из грез и воздуха.

Шон встала в сиянии лживого лунного света и пошла туда, где хранила подарки Морганы. Она по очереди оглядела их и взяла самый тяжелый — стеклянного ветровалка. Это была большая фигурка, так что Шон пришлось поднять его двумя руками — за оскаленную морду и за хвост.

— Моргана! — крикнула она.

Моргана сонно села на кровати и улыбнулась.

— Шон, — прошептала она. — Шон, дитя. Зачем тебе понадобился твой ветроволк?