Башня из пепла - Магнат Наталья Я., Поляков Петр (2008)

Вскоре Ларен вернулся. У него на груди на кожаном ремне висел необычный инструмент из черного полированного дерева. Шарра впервые видела нечто подобное. Шестнадцать разноцветных струн, причем под каждой располагалась яркая полоса инкрустации. Когда Ларен сел, нижняя часть диковинного устройства осталась стоять на полу, а верхушка доходила ему до плеч. Он чуть тронул струны; вспыхнул свет, комната наполнилась музыкой, которая спустя мгновение смолкла.

— Мой спутник, — улыбаясь, проговорил он и снова коснулся своего инструмента.

Раздался нестройный аккорд, в воздухе замерцали причудливые узоры, а затем началась песня:

Я повелитель одиночества.

Мои владения пустынны…

Первый куплет прозвучал еле слышно, голос у Ларена оказался нежным и мелодичным, будто окутанным чем-то вроде призрачной дымки. Девушка слушала песню очень внимательно, пытаясь запомнить, но слова задевали ее, касались и проплывали мимо, снова превращаясь в туман. Как только Ларен замолчал, она все забыла — и слова и музыку, печальную, таинственную, полную неясных обещаний, тысяч нерассказанных легенд.

Ярче разгорелись свечи, мерцающие сферы поплыли по комнате, воздух искрился множеством цветов. Слова, музыка, свет — Ларен Дорр соткал из них видение и предстал перед Шаррой таким, каким видел себя в своих снах: высоким, сильным, гордым королем, с темными волосами и сверкающими глазами. Он был одет в мерцающие белые одеяния, его великолепный плащ развевался на ветру, словно снежный полог. Сияющая серебряная корона украшала его чело, на бедре висел меч. Мир вращался вокруг него, друзья и любовницы, и одна особенная женщина, которую Ларен привлекал к себе словами и сполохами цветного огня. А впереди его ждали бесконечные дни, наполненные радостью, смехом и счастьем. Потом — темнота, мрак… он оказался здесь.

Музыка застонала; свет померк; Шарра с трудом различала слова его баллады. Вот Дарр бродит по анфиладам комнат, а потом выходит на балкон — и его глазам открывается совершенно чужой мир. Девушка наблюдала, как он покидает замок, направляясь в сторону скрытого туманом далекого горизонта. Однако там его ждет пустота, заполнившая обретенный им мир. Наконец он вернулся в замок, свой новый и единственный дом.

Его белоснежные одежды стали серыми и тусклыми, однако песнь не смолкла. Проходили дни, годы, столетия, Ларен уставал, сходил с ума… и не старел. Солнце сияло зеленым и фиолетовым, жестокими бело-голубыми лучами заливало землю, и постепенно в его мире становилось все меньше и меньше красок.

Так пел Ларен о пустых днях и ночах, когда лишь музыка и воспоминания помогали ему сохранить рассудок. Когда же видение померкло, музыка умерла, а нежный голос смолк, мужчина с улыбкой посмотрел на свою гостью. Шарра вдруг обнаружила, что дрожит.

— Благодарю тебя, — тихо проговорил он и направился к двери.

Девушка осталась одна.

Рассвет следующего дня выдался холодным и облачным, но Ларен повел Шарру в лес на охоту. Они преследовали стройное белое животное — то ли большую кошку, то ли газель, которая двигалась слишком быстро и они не могли ее догнать. Девушку это вполне устраивало: погоня нравилась ей гораздо больше, чем убийство. В стремительном беге по темному лесу с луком в руках и колчаном черных деревянных стрел, которыми ей так и не пришлось воспользоваться, было что-то неизъяснимо привлекательное. Оба надели теплые меховые плащи, и Ларен часто улыбался Шарре из-под капюшона, украшенного волчьей головой. Прозрачные и хрупкие, как стекло, листья звонко крошились у них под ногами.

Потом, раскрасневшиеся и уставшие, они вернулись в замок, и Ларен устроил в главной столовой замка грандиозное пиршество. Они улыбались друг другу, сидя на противоположных концах огромного стола, и Шарра время от времени бросала взгляд на бегущие за окном облака — до тех пор, пока стекло не превратилось в камень.